Открытая дверь

Aз-Зайят Латифа

Сидевшая впереди Наваль наклонилась к Сузи и что-то шепнула. Сузи засмеялась. Потом обернулась к Лейле и, все еще улыбаясь, тихо спросила:

— Так что же занимает твои мысли?

— Заткнись! — оборвала ее Адиля. — Займи лучше чем-нибудь свои мысли и не болтай лишнего.

Сузи сразу умолкла. Лейла взглядом хотела поблагодарить Адилию, но та, сделав строгое лицо, отвернулась…

На следующий день, когда Лейла шла с Адилей и Саной по коридору, ее остановила Наваль и опять, ехидно улыбнувшись, нарочно громко

сообщила:

— Лейла, в ящике тебя опять ждет письмо!

Адиля многозначительно взглянула на подругу. «Я тебе что говорила?» — прочла Лейла в ее глазах.

Комната, как всегда, была битком набита студентками. Сердце Лейлы часто билось, когда она протянула руку за письмом. Ей казалось, что взоры всех устремлены на нее. Лейла схватила письмо и быстро сунула в портфель, будто оно могло обжечь руки. Боясь встретиться с чьим-нибудь взглядом, девушка бросилась к двери. Но неожиданно зацепилась за ножку стола и под общий смех растянулась на полу. Ничего не видя перед собой, Лейла стала шарить по полу, собирая свои вещи…

В тот день после занятий Лейла сама пришла к Адиле. Она сунула ей в руку сложенный вчетверо листок бумаги.

— Что это? — удивилась Адиля.

— Адрес Хусейна, — кратко ответила Лейла.

Все ясно: решение, которое предлагала Адиля, принято. Но оно, видимо, нелегко досталось бедняжке. У нее такой вид, будто она вот-вот расплачется. Адиле даже стало жалко ее.

— Это только в твоих интересах, Лейла, — решила Адиля подбодрить подругу.

— Я знаю…

— Хочешь, Лейла, напиши сама… Может быть, ты сделаешь это дома?

Лейла отрицательно покачала головой. Нет, она не в силах, уже пыталась, но из этого ничего не вышло.

Что ж, Адиля согласна написать. Но только потом… В отсутствие Лейлы.

— Нет, сейчас, — тихо, но твердо сказала Лейла.

Адиля не сразу догадалась, почему Лейла настаивает, чтобы написать именно сейчас. Это стало ясно, когда один за другим были забракованы несколько вариантов злосчастного письма.

— Понимаешь, Адиля, это нужно сделать очень тонко… Очень тонко, — настаивала Лейла.

— А чего ты волнуешься? — спросила Адиля. — Ведь я же пишу не любовное послание твоему Хусейну.

Адиля хотела, видно, добавить еще что-то обидное, но, заметив, что Лейла покраснела, поняла, что хватила через край. Так, чего доброго, Лейла вообще передумает.

— Как же, по-твоему, сделать это тонко? — спросила Адиля.

— Нужно прежде всего поблагодарить его…

— С какой стати я должна благодарить его?

— А как же? Ты ведь пишешь ему от моего имени. А я хочу его поблагодарить.

— За что?

— За все! За все! Напиши так: «Благодарю вас за все, что вы сделали для меня», — начала диктовать Лейла, и слезы навернулись ей на глаза.

Такое начало совсем не нравилось Адиле, но она из тактических соображений не хотела возражать, понимая,

что одно неосторожное слово может заставить Лейлу изменить решение и вообще отказаться от письма…

Выйдя от Адили, Лейла облегченно вздохнула, будто после тяжелого поединка, в который она вложила последние силы.

Словно гора свалилась с плеч. Самое страшное было теперь позади.

Глава 16

Профессор Рамзи не оставлял Лейлу в покое.

— Ну, что ему нужно от меня? Что он ко мне придирается? — восклицала Лейла в отчаянии.

Каждый день она молила бога только об одном: чтобы профессор опять не обратился к ней на лекции с каким-нибудь вопросом. Но надежды ее, как правило, не сбывались. Он заставлял девушку вставать на лекциях по всякому поводу и без повода, вытягивал из нее все жилы, пил кровь. Профессор Рамзи ни на минуту не оставлял Лейлу в покое и всегда задавал самые каверзные вопросы, будто, кроме нее, некому было на них ответить.

Задав вопрос, профессор со скучающим видом останавливался против нее и хладнокровно ждал ответа. Его бледное и — чего греха таить — довольно интересное лицо становилось абсолютно бесстрастным и невыразительным. И обращался он к ней обычно так, будто спрашивает не Лейлу Сулейман, а кого-то другого. Когда же она отвечала, по его виду трудно было догадаться — слушает он ее или нет.

Лейлу не покидало ощущение, что профессор Рамзи хоть и присутствует в аудитории, но в то же время будто находится не здесь, а в совершенно ином мире, отгороженном от всех невидимой прозрачной стеной.

Как бы Лейла ни отвечала, профессор, как правило, находил ее ответы недостаточно вразумительными или вообще бессмысленными. Но она не обижалась… Такого же мнения он обычно был и о других студентах. Ее бесило только то, что к ней он, пожалуй, придирался больше, чем ко всем остальным. И когда Рамзи произносил обидные слова, на его губах появлялась скептическая улыбка, а холодные глаза зажигались, будто он торжествовал победу над заклятым врагом. В это время невидимая стена исчезала, профессор превращался в живого человека. Бог спускался на землю, студенты шутили, смеялись его остротам, направленным, конечно, в ее адрес, в адрес Лейлы…

— Нет, нет, — говорил он. — Вы, мадемуазель, неправы! Вы пытаетесь философствовать, а философия не всегда верный путь к истине! В данном случае нужно не философствовать, а анализировать!

— Знаете, мадемуазель, чего вам не хватает в ваших мечтаниях? Четких формул! Эти формулы вам может дать философия, стройная система универсальных законов и правил, пригодных во всех случаях жизни…

— Да, философия не ваше призвание, мадемуазель, — заключал он уже по другому поводу. — Вам следовало бы поступить на литературное отделение. Там, может быть, ваша мечтательность и пригодилась бы…