Открытие Индии (сборник) [СИ]
Шрифт:
– Ты что, голубь, серьёзно?
– Не извольте сомневаться.
Некоторое время они смотрели друг на друга молча. Потом в голос захохотали.
Кирилл Матвеевич, наблюдавший за сценой в оптику арбалета, яростно плюнул, затопал ножками и нехорошо выбранился, поминая в первую очередь собственную душу, и лишь во вторую – Ванину матушку. Которую отчего-то полагал распутной.
– Вы низкий человек, – отчётливо сказал Ваня. – Будь вы постарше, вызвал бы на дуэль и продырявил насквозь.
Митя
– Вот как, ваша светлость! А что мешает продырявить меня сей же час? Вам ведь что угодно сойдёт с рук.
– Уходите, князь, – вместо ответа сказал Ваня, делая шаг прочь.
Потом порывисто обернулся и протянул Мите раскрытую руку. На ладони лежал случайно обнаруженный сегодня слугами пакетик, выпавший из кармана макинтоша старого друга. «Мышьяк. От крыс, мышей, пупырчатых жаб и др. вредителей» – значилось на пакетике.
– Что это? Извольте пояснить, каких вредителей вы намеревались травить в моём доме? – Ваня до боли сжал кулаки. – Стыдно, князь. Ведь вы дворянин.
– Вы приказываете людям обыскивать мою одежду?
– Не смейте, не смейте! – с горечью и отвращением воскликнул Ваня. – А сейчас покиньте дом. Немедля. В приёме вам с нынешнего дня отказано. И велите высечь портного. Он нерадив, у вас дыра в кармане.
У Мити задрожала губа, щеки покрылись жаркими пятнами. Он тряхнул головой и убежал, цепляя носками туфель пол.
Поселить зелёную невесту во дворце отказались решительно. Ване было предложено на выбор: летняя губернаторская резиденция (старая, в новой обитал губернатор с семьей) или пентхауз в Англетере. Царевич выбрал резиденцию. Там, по крайней мере, имелся пруд.
Его ежедневно навещал Семён Аронович, лучший специалист императорской Медицинской Академии по расстройствам сна и прочим нервическим хворям – а больше никто. Иногда звонил Кирилл Матвеевич, справлялся о здоровье и погодах, имея в виду, безусловно, другое. Голос у него был больной и надтреснутый. Батенька обошелся с ним беда как крутенько.
Да попервоначалу бывал ещё Митя Елпырин, пока находка мышьяка не рассорила друзей навсегда.
«Никакая не жаба» – она так и не сообщила, к какой разновидности земноводных принадлежит – целыми днями шлёпала по дому, а на ночь уходила в сад. Ваня в разговоре звал её в шутку то Василисой, то Варварой. Ей, похоже, было всё едино.
Зато поболтать она любила. Предпочитала темы географические и ботанические; однако совсем недурно разбиралась также в холодном оружии, древней истории, верованиях и религиях. В лошадях. На что могло сгодиться лягушке, пусть крупной, любое из этих знаний, оставалось для Вани вопросом.
Через неделю «совместной» жизни он, посмеиваясь, спросил, способна ли Василиса-Варвара превращаться в девушку. Та почти по-человечески вздохнула и сказала:
– Конечно. Я ж Кощея Бессмертного дочь.
Царевич с готовностью расхохотался.
Его глаза накрыли вдруг мокрые, но тёплые и нежные ладошки, к спине прижалась, несомненно, девичья грудь и упоительнейший под небом голос игриво спросил:
– Угадай, кто?
Он невольно поворотил голову. Девушка была нага и прекрасна. Лишь чресла перепоясывала изумрудно глянцевая набедренная повязка, да густые влажные волосы двумя крыльями прикрывали перси. Сквозь волосы просвечивало нежно-розовым.
– Ой, – тихо сказала она, не сделав ни единого движения, чтобы прикрыться.
Обвенчались через неделю, в деревенской церкви, без помпы. От двора официально присутствовал брат Николаша с хохотушкой Соней. Да инкогнито – маменька под плотной вуалью, сопровождаемая Кириллом Матвеевичем. Его величество прислал поздравление, от холода которого и гренландский лёд стал бы, верно, на сажень толще.
Когда после венчания проезжали в коляске, среди мещан, мужиков и детей, искренне радовавшихся счастью цесаревича, мелькнул тонкий силуэт Мити Елпырина. Ване показалось, что у юного князя в руке пистолет. Он сейчас же схватил жену в охапку, вызвав восторг зрителей. Выстрела не последовало.
Теперь он звал её правильно, Машей. Она не могла находиться в девичьем обличии больше восьми часов – и это сводило его с ума. Обнимая её, Ваня шептал, что он счастливейший человек на свете.
К нему зачастили братья с жёнами, думцы, офицеры из полка, в котором Ваня служил добрых два года. Только отец никак не желал поддаться чарам Машеньки. Да где-то бродил с мышьяком и пистолетом низкий человек Митя Елпырин, лелея скверные мысли.
Разумеется, папенька тоже сдался. В сентябре Ваня с молодой женой были приглашены во дворец, на приём по случаю подписания мирного договора между Белуджистаном и Персией. Переговоры, благополучно покончившие с ещё одним затяжным конфликтом, велись в России, а император Александр Александрович выступал их главным инициатором.
Впрочем, кажется, даже дворцовые кошки догадывались, что главным событием вечера должно стать долгожданное воссоединение августейшего семейства. По слухам, государь, познакомленный с киноплёнкой, на коей была снята гуляющая в саду Маша, нашел младшую невестку очаровательной, себя же – старым упрямцем.
Маша блистала весь вечер. Её «маленькое платье» от Коко Шанель – васильковое, в цвет глаз – стоило всех бриллиантов всех дам и девиц. Ваню наперебой поздравляли. Отец поцеловал его, сказав только: «Сын!». Но глаза у влиятельнейшего монарха обеих Европ были при этом определённо на мокром месте.