Открытие, которого не было
Шрифт:
Имея теперь два источника света, – фонарик в руке Ивана Алексеевича впереди и Пашину спиртовку сзади, – они почувствовали себя увереннее.
Метров через пятьдесят они увидели, что с одной стороны коридора кирпичная стена сменилась металлической решеткой из толстых арматурных стержней.
Они подошли к решетке и Кальварский вместе с Пашей посветили сквозь ее прутья.
За решетками лежал большой зал. Его дальнего конца видно не было. У его стен стояли металлические ящики с торчащими из них концами проводов. Посередине – длинные столы с разбросанными
– Бывший подземный командный пункт ракетной дивизии ПВО, – сказал Кальварский.
– Надежно упрятано… – одобрил отставной майор, поднимая вверх свою горящую флягу. Носы подземных путешественников защекотал резкий алкогольный запах.
Аркадий, как и все остальные, с детства знал военный городок дивизии, расположенный на поверхности над тем местом, где они сейчас находились.
Рядом с закрытой краснозвездным забором территорией воинской части, стоял дивизионный клуб – двухэтажное кирпичное здание с двумя покрытыми белой штукатуркой колоннами у входа. Оно было построено еще до революции. Тогда здесь размещалась канцелярия Сибирского.
казачьего войска.
В клубе был кинозал, буфет и биллиардная. А по вечерам в нем работали многочисленные кружки и студии. Их вели офицерские жены. В них занимались дети офицеров дивизии. Но не только. Туда принимали и детей обычных, не военных каланчевцев.
Аркадий с Пашей ходили в радиотехнический кружок. А еще записались в секцию классической борьбы. Смешно сказать, но Костя Шторм, тогда единственный из каланчевских мальчишек, ходил в кружок бальных танцев. Конечно, не по своей воле. Его мать очень хотела, чтобы он стал артистом.
Над ним, естественно, пробовали смеяться школьные и уличные приятели. Но Костян, несмотря на то, что ни борьбой, ни боксом не занимался, был парнем не робким. Он из-за каждого слова лез в драку и бился так отчаянно, что насмешки быстро прекратились. Наоборот, над его необычным для каланчевского мальчишки занятием даже как будто возник ореол мужественности, – ведь не где-нибудь танцует, а в военном клубе!
А радиотехнический кружок тогда два раза в неделю вел как раз их нынешний провожатый – инженер Кальварский. Именно под его руководством они сконструировали и собрали такие невиданные для того времени вещи, как пульт дистанционного управления телевизором и специальную реле-вставку, принимающую сигнал и переключающую каналы.
– Аркадий, ты правда это сам сделал? – округлив глаза, спросила его юная Соня Кальварская, когда он продемонстрировал ей переключение каналов на расстоянии.
– Да, от нечего делать собрал как-то… – с равнодушным видом обронил он, хотя убил на то, чтобы спаять дистанционный пульт, по меньшей мере месяц. Но после этих Сониных слов его душа пела от счастья.
Соня долго думала, как бы выразить свое восхищение его невероятным способностям, и, наконец, к неудовольствию Паши и Кости Шторма произнесла:
– Можешь
Открывающийся им за краснозвездными воротами мир был не похож на тот, в котором они жили. Это был мир прямых, идеально чистых асфальтовых дорожек. Мужественных людей, одетых в опрятную защитную форму. Необычного, кем-то строго определенного поведения, когда при встрече друг с другом надо почему-то вскидывать левую руку к виску.
Пашу Папаса этот мир покорил настолько, что он все старшие классы бредил военным училищем.
Правда, в командное общевойсковое, как хотел, он не прошел по конкурсу, и в приемной комиссии ему порекомендовали с имевшимся на руках экзаменационным листом отправиться в только открывающееся в соседнем городе училище офицеров внутренних войск.
Он поехал, прошел собеседование и был зачислен на первый курс.
Аркадий не знал, жалел ли Павел Сергеевич, что так сложилась его судьба, но, если и жалел, то теперь это уже не имело никакого значения.
– Значит, вояки про подземную крепость знали? – спросил Коля Ивана Алексеевича.
– Что-то, конечно, знали… Потому и свой командный пункт здесь разместили… – ответил тот. – Но, думаю, саму крепость обследовали только вокруг своего бункера, и все… А тут столько всего понарыто!… И во все стороны и вниз. Этого сейчас, мне кажется, никто не знает…
– Я думаю, прапорщики рыжевье и заначили… – расстроено предположил Коля. – Мимо прапорщика рубль не проскочит, а тут… Вот у нас в караульном отряде прапорщик был, он во время шмона, заначку носом чуял… Хоть чай, хоть пилку… как ни прячь, все равно найдет!… А тут золото! Нашли, конечно! – горестно заключил он.
В это время где-то в недрах подземелья раздался слабый шорох.
– Идти надо! – напомнил подполковник. – А то…
– Аркадий, ты думаешь, это они? – испуганно зашептала Соня.
– Да, нет… Сюда они не сунутся… Побоятся! – успокаивающе прогудел Павел Сергеевич.
– Тут же светофоров нет, я и то вон… чуть маху не дал! – сказал Иван Алексеевич. – Так я тут уже ходил…
– Под землю лезть, у кого хочешь, очко сыграет… – голосом знатока поддержал его Коля Саяпин.
Шорох повторился.
Как будто намного ближе.
Прекратив разговоры, они тесной группкой двинулись вдоль решетки.
Скоро она кончилась. Теперь стены стали не кирпичными, а сложенными из больших неровных камней. Между ними в свете фонаря белел толстый слой раствора.
– Ой, а это что? – вскрикнула Соня.
– Где? – дружно спросили остальные.
– Вон, справа… – указала она пальцем. – дядя Ваня, посвети!
– У стены аккуратно стояли сапоги. Один по стойке смирно. Голенище второго склонилось на сторону, как собачье ухо. Казалось, их поставили только что.
Коля подошел и осторожно тронул торчащее стоймя голенище. Ничего не случилось.
Сразу осмелев, Коля приподнял его и осмотрел.
– Сапог, как сапог. – сказал он. – Кожаный. Только старый совсем. Кожа задубела, совсем, как жесть.