Открытие Норильска
Шрифт:
Так, пользуясь случайными оказиями, она, в конце июня добралась до Нижнеимбатского, большого селения в 200 км от Туруханска. Здесь пусто, нет никаких катеров, даже самых мелких. Разговаривая с хозяином избы, где остановилась отдохнуть и переночевать, узнала, что иногда, в случае нужды, вверх по Енисею ходят бечевой на собаках. Собак запрягают в бечеву, и они бегут по берегу, тянут лодку, а хозяин сидит на корме и правит. Если попадется речка, человек пристает к берегу, собак берет в лодку, переправляется, их высаживает, в они снова тащат лодку дальше. Чтобы не ждать, решила
Е. И. Урванцева плыть и этим видом транспорта. Хозяин избы рассказал, у кого есть такие собаки и лодка. Разыскали одного, но у него есть только одна собака, так что плыть придется медленно и помогать веслами. Лучшего ничего не нашлось. Но что же делать, добираться как-то надо, уже конец июня а до Красноярска еще более 1000 км. До Верхнеимбатского 100 км плыли три дня. Пили чай, варили немудрую похлебку тут же на берегу, немного спали под навесом из брезента, который лодочник захватил с собой. Комары и мошка накусали так, что лицо распухло.
Топографы, между прочим, Елизавету Ивановну сфотографировали, когда она подъезжала к берегу на лодке с одной собакой, и подарили снимок на память, В Под146 каменной Тунгуске стоял катер, который собирался плыть в Енисейск. На нем и удалось устроиться, Ее лодочное путешествие закончилось. От Верхнеимбатского 250 км они проплыли за четыре дня. Дальнейшее путешествие уже не представляло сложности. Через 5 дней она оказалась в Енисейске, где пересела на пароход в Красноярск, а в конце июля уже в Москве. Там сразу же направилась в Центропромразведку к ее начальнику геологу Н. Н. Тихановичу. Доложила ему о ходе и выполнении работ, завершении их осенью этого года, выезде в Красноярск и необходимости произвести там с рабочими полный расчет. Все это оказалось для Тихановича большой неожиданностью. Деньги, подлежащие отчислению на баланс экспедиции, конечно, разошлись по другим партиям, а резервных средств у ЦУПРа не было. Тиханович обещал выяснить вопрос, разобраться и просил прийти на следующий день. На другой день Тиханович сообщил, что денег на экспедицию у ЦУПРа не находится, и предложил поехать для решения вопроса в Главное геологоразведочное управление к И. М. Губкину, которому тогда были подчинены все геологические и геологоразведочные работы в Союзе. И. М. Губкин считал, что деньги, безусловно, должны быть выделены, но так как геологоразведочные работы первой стадии перешли теперь в ведение Геологического комитета в Петрограде, то туда следует поехать Елизавете Ивановне с докладом и всеми материалами. В Геолкоме теперь создан специальный геологоразведочный отдел. Губкин обещал туда позвонить и дать соответствующие указания. Приехала Е. И. Урванцева в Геолком и пришла к секретарю Геолкома Крадецкой. Та сказала, что об этом вопросе ей сообщили из Москвы, но сейчас идет заседание Ученого совета, и, как только оно кончится, она доложит, пока члены Ученого совета не разошлись. На Совете Урванцева зачитала мой доклад о работе, рассказала, как мы там далеко на Севере жили и работали. Представила смету, доложила о необходимости произвести осенью расчет в Красноярске. И тут опять тупик. Денег нет, все разделены по партиям, нет и резервных средств. Сказала Е. И. Урванцева, как трудно было работать в экспедиции в полярных условиях, в пургу и мороз, вынула фотографию, показала, как она добиралась по Енисею на лодке, запряженной одной собакой, и все поняли, что оставить экспедицию без средств нельзя. Вызвали главного бухгалтера, и он предложил снять понемногу денег со смет каждой из экспедиций Геолкома и так собрать. необходимую сумму. Все с этим согласились и единогласно утвердили. Бухгалтер взял смету у Урванцевой и обещал все сделать в самое ближайшее время. Через неделю, в начале августа, деньги были получены, и с ними она выехала в Красноярск скорым поездом Москва- Владивосток, который тогда только что начал курсировать. В Красноярске уже формировали рейсовый караван Госпароходства в низовья Енисея. Им Е. И. Урванцена и добралась до Дудинки еще до нашего прибытия туда.
В Красноярске рабочие получили полный расчет в новых деньгах, причем часть их - разменным серебром, чем все были весьма довольны. У Беляева заработок, конечно, оказался меньше всех. Он пытался было что-. то получить с экспедиции за увечье, но медицинская комиссия нашла его вполне здоровым и отказала в необоснованных требованиях. Клемантович уехал к себе в Енисейск, Корешков - домой в Новосибирск, а я с Е. И. Урванцевой - в Ленинград, так как теперь переведен из штатов Томского отделения Геолкома в Ленинградское. Елизавета Ивановна собиралась поступать в Медицинский институт, чтобы закончить прерванное войной медицинское образование.
Доставленную в Ленинград норильскую руду разделили пополам: половину отдали в горно-металлургическую лабораторию Горного института для испытаний на технологические методы металлургической обработки, а вторую часть - в Институт методов механического обогащения руд (МЕХАНОБР) на предмет выяснения условий обогатимости норильских руд. Сам же принялся за обработку собранных в Норильске разведочных и геологических материалов, в то же время размышляя о дальнейшем плане работ в Норильске.
ИССЛЕДОВАНИЯ ПРОДОЛЖАЮТСЯ
После наших прошлогодних работ по разведке рудных шлир северного мыса горы Рудной значение Норильска как новой в Советском Союзе базы медно-никелевых с благородными металлами руд значительно выросло. Нижняя шлира была вскрыта скважиной на глубине 20 м в 100 м к югу от штольни. Мощность рудного тела тут возросла до 12 м против 10 м в штольне. Это дает основание предполагать, что оно имеет скорее всего пластообразную форму и протянется по падению в глубь горы еще по меньшей мере на 100 м. Верхняя шлира на выходе 5 м мощности, вскрытая штольней на 7 м, по минеральному составу и структуре
Кроме того, рудоносный диабаз от северного мыса горы Рудной в виде крупного пластообразного тела тянется на юг более чем на 3 км до верховьев Угольного и Медвежьего ручьев, где уходит ниже дневной поверхности. Такое крупное изверженное тело, конечно, должно иметь рудные скопления и в других своих частях. Поиски следует вести главным образом бурением. Некоторую помощь при этом может оказать и геофизика, так как норильские сульфидные руды обладают магнитными свойствами. Исходя из этих соображений, я начал разрабатывать план дальнейших работ в Норильске, с тем чтобы доложить его Ученому совету. Однажды, когда я сидел и работал в своем кабинете в Геолкоме на Васильевском острове, ко мне вошел профессор Н. П. Асеев, заведовавший горно-металлургической лабораторией Горного института, положил на стол два брусочка - красный (медный) и белый (никелевый) - и торжественно сказал: «Вот вам первый норильский металл из привезенной вами руды». Было так приятно держать в руках эти два кусочка, в которые вложено немало труда. Хорошие результаты получил и МЕХАНОБР. Сплошные руды обогащения не требуют, из них методами флотации можно выделять халькопирит для плавки на медь и пентландит на никель. Вкрапленные руды, прежде чем пойти в плавку, потребуют обогащения.
Начальник геологоразведочного отдела Геолкома А. К. Гидовиус, исходя из этих данных, провел экономический расчет рентабельности эксплуатации сплошных руд шлиры из штольни Геолкома. При годовой добыче всего 1 млн. пудов (16,7 тыс. т) и плавке в простых печах из этого количества может быть получено 550 т белого штейна. При существовавших тогда мировых ценах на медь, никель и платину, учитывая стоимость работ вдвое против существующей и вывозку через Пясину Северным морским путем, экспорт за границу может дать до 200 тыс. руб. прибыли в золотой валюте. Подготовив соответствующий доклад о проведенной работе и план на следующий сезон, я выступил с этим на заседании Ученого совета Геолкома. Однако, если результаты выполненных работ были приняты и одобрены, то дальнейшее их продолжение вызвало сомнения. Чтобы решить этот вопрос, была создана комиссия, которая нашла, что выявленных разведкой запасов богатых руд недостаточно. Новых участков не найдено, и поиски их могут дать отрицательные результаты. Вкрапленные руды потребуют строительства обогатительной фабрики и подъездного железнодорожного пути, на что нужны значительные капиталовложения. Поэтому дальнейшие работы в Норильске экономически нецелесообразны.
Я, тогда еще совсем молодой специалист, позволил себе с решением комиссии не согласиться и подал особое мнение, считая, что Норильск еще очень мало разведан и новые рудные тела здесь будут найдены в самом ближайшем будущем. Весь вопрос перешел на рассмотрение Высшего Совета Народного Хозяйства, которому тогда был подчинен Геолком. Его председатель Ф. Э. Дзержинский с решением комиссии не согласился и постановил работы в Норильске продолжить в еще более крупном масштабе, сразу с весны 1925 г. Начальником экспедиции он назначил одного из своих секретарей - П. С. Аллилуева, а меня его заместителем. П. С. Аллилуев оказался человеком сравнительно молодым, еще моложе меня, невысокого роста, худощавым, живым и подвижным. В обращении он был мягок, деликатен и весьма тактичен. С ним, по-видимому, легко будет работать. Я ему рассказал о своих планах дальнейших работ, основу которых должно составлять бурение. В дополнение к имеющемуся в Норильске станку Вирт надо взять еще три станка Крелиус до глубин 250- 300 м. Для всех станков необходимы нефтяные двигатели, насосы, лебедки, штанги и прочее оборудование. При двусменной работе состав бурового отряда достигнет 30 человек. Проходку штолен тоже надо продолжать. Чтобы рационально вести бурение и проходку штолен, нужно анализы отобранных рудных проб не отсылать в Ленинград, а про изводить на месте и по их данным своевременно корректировать направление работ. Для этого следует организовать в Дудинке, а если возможно, то непосредственно в Норильске химическую и пробирную лаборатории. Я рассказал Аллилуеву о трудностях при перевозке грузов из Дудинки в Норильск. Оленей может не хватить и надо попытаться применить механический транспорт - тракторы. Это будет первый опыт их использования в полярных условиях не только у нас в Советском Союзе, но и в мировой практике. Для их обслуживания нужен штат водителей и слесарей-механиков, а для ремонта - механические мастерские. При таком масштабе работ состав экспедиции вырастет до 150 человек. Своего жилья в Дудинке у экспедиции нет, не хватит его и в Норильске. В Дудинке надо поставить большой жилой дом, а то и два, лабораторию, мастерскую, гараж, склад. Дома следует купить в Енисейске, разобрать и приплавить на барках. В Норильске тоже необходимо поставить как минимум два или даже три жилых дома и склад.
Буровые вышки должны быть разборными, каркасного типа, из фанерных щитов, каждый из двух листов фанеры, с промежутком, заполненным каким-либо теплоизолирующим материалом. Вышки построят и соберут в Енисейске и в разобранном виде доставят пароходом в Дудинку.
Согласился Аллилуев и с необходимостью применять для перевозки грузов тракторы. В Москве заводов, строивших тракторы или другой вид механического транспорта для бездорожья, тогда не было. В Ленинграде их могли делать Путиловский и Обуховский заводы. Я побывал на том и другом. На Путиловском (ныне Кировский) заводе тракторами тогда совершенно не занимались, а на Обуховском (ныне «Большевик») тракторы типа американского Холт только еще собирались проектировать. Я с сожалением рассказал о своих неудачах П. С. Аллилуеву, но он меня успокоил, сказан, что в фондах ВСНХ есть гусеничные тракторы для сельскохозяйственных работ французской фирмы «Рено»; нам из них могут дать три трактора.