Открытые окна

Понорницкая Илга

Папа теряется:

— Ну, я не знаю… Может, у Лёши Юрова есть какой-то другой знак, что его дразнить можно?

Сам папа, когда был мальчишкой, очень старался, чтобы на нём никакого знака не было.

Кто думал, что очки — это знак, что человека можно звать очкариком, тот убегал потом с разбитым носом. А вечером чьи-то родители к нашим бабушке с дедушкой жаловаться на папу приходили.

А теперь вдруг он сам обзывает космонавта очкариком.

Мама

спрашивает:

— А сам ты тогда кто?

А папа говорит:

— Я же из-за очков космонавтом не стал!

Костя даже привстал со стула.

— Кто, ты — космонавтом?

А уж как сама я удивилась…

Папа у себя в институте семенами занимается. Сидит в лаборатории, думает, как сделать, чтобы на них морозы не влияли и разные вредители. У папы с мамой лаборатории в институте — по соседству. Папа ещё нам рассказывал, сколько растений раньше в наших местах не росло. А потом люди научились их выращивать.

Можно было подумать, что он всегда мечтал работать с семенами. А он, выходит, мечтал в космосе летать?

Никогда он нам такого не говорил. А в его детстве, оказывается, многие ребята хотели стать космонавтами. И взрослые твердили им, что они станут — если постараются как следует.

Папа говорит:

— Нам объясняли, что у космонавта должно быть идеальное здоровье, абсолютно. Что, надо, например, всё время закаляться, а ещё тренировать вестибулярный аппарат…

Я не поняла:

— Что тренировать?

Папа отвечает:

— Чувство равновесия. И мы с ребятами крутились на карусели во дворе, как на центрифуге, до того, что верх и низ отличить не могли. То ли падаешь на землю, то ли взлетаешь — как бы очки не слетели, не разбились. Они у меня на резиночке держались. А после мне друг принёс газету, так в ней один парень вопрос задал: мол, у меня близорукость, минус пять — а я хочу стать космонавтом…

— И что ему ответили? — спрашиваю.

Папа машет рукой.

— Ответили — не огорчайся, есть много других профессий… А у меня зрение-то было уже — минус шесть с половиной…

Папа вздыхает:

— Я сразу не сдался. Спрашивал направо и налево у взрослых — ждал, кто бы меня обнадёжил. Мол, ерунда — про зрение. В очках-то всё видно. А они мне в один голос: какой из тебя, Сашка, космонавт!

Дед-бездельник и Грандсон

Папа с тоской смотрит в монитор, как толстенький человечек в очках, кружась, как жук, тянет за собой какие-то провода.

Тут мама спрашивает:

— Что ж ты мне никогда не рассказывал, что хотел стать космонавтом?

А папа:

— Когда я с тобой познакомился, мне уже ясно было, что это для меня закрыто. Что зря говорить?

Мама почему-то

губы поджимает — на секунду. Наверно, только я и замечаю. А потом лицо у неё становится таким же, как всегда.

— Очки — это что! — изрекает Костя невпопад. — Знаешь, пап, у них там на станции вообще один лысый есть!

Папа в раздумье запускает пальцы в свои кудри. Такие же, как у Кости. Или — у Кости как у папы. Если бы папа с Костей, не подстригшись, полетели в космос, кудри у них тоже бы стояли-колыхались. Не хуже, чем у того, который своего друга буксировал по воздуху.

— Про лысину нам в детстве ничего не говорили, — вздыхает папа. — А вот если бы я знал, что когда-нибудь и очки не будут помехой…

Мама утешает его:

— Может, там какие-то специальные очки?

Мы все вглядываемся в монитор. Как будто можно разглядеть, что там за линзы — в очках. Куда там…

Мама говорит:

— Мне кажется, это не космонавт — учёный. Смотрите, какой он неспортивный. Видно, прилетел к ним опыты ставить, ненадолго…

Я думала, папа скажет: «И я бы постарался таким учёным стать».

А что? Папа ведь и так почти учёный. Научный сотрудник. А знал бы, что человечек в очках полетит, так, может, не спал бы и не ел, а только бы учился дальше, чтобы тоже летать, вместе с этим человечком. Профессором стал бы каких-нибудь наук. И мы с мамой и Костей смотрели бы сейчас на него с Земли.

Но папа не хочет фантазировать про самого себя. Он хочет фантазировать про Костю. Например, как тот прибудет на станцию и скажет: «Привет всем от папы! Мало кто с такой силой хотел космонавтом стать, как мой папа».

Папа осторожно спрашивает:

— Ты бы не хотел когда-нибудь работать в космосе?

А Костя в ответ:

— Нет, это Макар хочет — стать космонавтом-исследователем. Как этот сайт нашёл — так и всё. «Ах, космонавты, ах, там мой знакомый!» Уже и в сети не появляется. Исчез. Видать, всё тренируется…

Мама говорит:

— Вот молодец!

А Костя как не слышит её. Он глубоко вздыхает:

— И Рэт от нашей компании откололся. Написал, что пока не будет играть. Временно. К нему кто-то приехал. Какой-то Грандсон.

— Кто? — переспрашивает мама.

Костя отвечает:

— Грандсон. Наверно, имя такое. А может, это означает — друг-приятель. И что-то он ему так рад…

Мама говорит:

— Ну, ещё бы! Грандсон — это, вообще-то, внук.

— Как — внук? — не понимает Костя.

Мама отвечает:

— Внук приехал к твоему другу Рэту.

Костя обалдело смотрит то на маму, то на папу.

Это ж подумать только! Рэт написал ему, что приехал Грандсон. Ему 16 лет. (Костя ещё сказал: «Ого!»)