Открытый научный семинар: Феномен человека в его эволюции и динамике. 2005-2011
Шрифт:
привел цитату: «Крупнейший православный богослов нашего времени митрополит Каллист
Уэр сказал так: «то, что мы называем кризисом окружающей среды на самом деле есть
кризис в человеческом сердце». Я полностью воспроизвел бы эту фразу, заменив лишь одно
слово: на место сердца я поставлю ум. И это буде сближение и расхождение. Никто не будет
возражать, что глупое сердце — это плохое сердце как и бессердечный ум. То есть между
ними есть какое-то тайное общение.
полемизируют друг с другом. Этот ум и есть философская спекуляция и, с другой стороны,
предельное отстранение о того, во что я всем сердцем и умом вписываюсь. А если это
бессердечный ум, то мы имеем все ту же самую инженерию и больше ничего. Значит эта
двуточечная эксцентричная связка описывает для меня этот конфликт таким кратким и
острым способом. Теперь я перехожу к своему докладу.
Хоружий С.С.: Можно сразу попросить пояснения. Я не увидел, как ты очерчиваешь
конфликт. Это конфликт между чем и чем?
Ахутин А.В.: Между сердцем и умом.
Хоружий С.С.: Картезианский подход и есть тот бессердечный ум?
Ахутин А.В.: Не только. Любой бессердечный ум становится простой инженерией,
техникой и больше ничем. Античный ум может быть таким, како-то арифметикой и т д.
Хоружий С.С.: А какое это имеет отношение к моему докладу?
Ахутин А.В.: Вспомни мое основное возражение. Оно указывает на различие между
моделью, которую ты строишь и в которой все в порядке, и тем как ты это строишь.
Хоружий С.С.: Это понятно, но причем тут владыка Каллист? Возражение понятно,
но как это связано с различением ума и сердца?
Ахутин А.В.: Расхождение с тобой я описал в крайних и полемических тонах для
того, чтобы обнаружить позитивную точку уже не расхождения, а внутреннего и значимого
для нас разноречия и даже разных существ, живущих в человеке. Это позитивные вещи. Тут
уже не полемика, а внутренний спор. Это то, где коренится позитивная сторона того, что мы
изобразили как полемику.
Хоружий С.С.: Так а сердце тут все-таки причем?
Ахутин А.В.: При том, что это не ум. Больше я пока ничего не говорю.
Это что-то другое. Ты приводишь слова Каллиста Уэра. А я говорю, что сказал бы вот
так, не отрицая. Тут мы и соглашаемся, и расходимся. Для меня проблема такова: как
соотносятся друг с другом ум и сердце. Что такое сердце и что такое ум? Основная линия
моего доклада — это критика того, что в твоем докладе называется разумом.
вообще не разум и не рассудок, а что-то еще. Когда ты говоришь, что культ разума граничит
с безумием, я выставляю против этого три возражения. Во-первых, культ по отношению к
разуму — это абсолютно неразумное отношение. Действительно, безумие возникает, когда
разум возводится в культ. Разум — это не та вещь, по поводу которой осмысленны культовые
отношения.
Хоружий С.С.: А «de est raison»?
Ахутин А.В.: Совершенно справедливо. Но ведь совсем несложно увидеть разницу
между тем, как разум понимается в философии, и что из него могут сделать деятели разных
социальных революций. Если мы все, что в человеке имеется, будем понимать через их эти
чучела, тогда вообще ничего не останется разумного. Это нужно различать, потому что это
разные вещи, иначе у нас будет только спор и больше ничего. Это, конечно свидетельствует
только о том, что очень мало мы с тобой спорим.
Хоружий С.С.: Ты все-таки продолжай нить своих рассуждений без меня.
Ахутин А.В.: Я хотел начать с напоминания некоторых основных положений
синергийной антропологии, касаясь некоторых ключевых точек которой, я и построил свой
доклад. Я напомню только две точки. Синергийная антропология строит модель человека, который понимается как ядро общего эпистемостроения в гуманитарной сфере. Положив это ядро в основание, можно построить, как говорит Сергей Сергеевич, трансдисциплинарную и пандисциплинарную
эпистему путем переплавки на язык этой модели всех дисциплин, с которым можно
соприкоснуться. В результате возникает эта транс- и панэпистема
Хоружий С.С.: Которая уже принципиально не модель.
Ахутин А.В.: Совершенно верно. Вот тут и есть эти две точки и взаимоотношение
между ними. Во-первых, это идея транс- и панэпистемы, которую я вижу как философию и
метафизику. Место транс-, панэпистемы традиционно занимала метафизика или первая
философия, если угодно. Возьмем, например, Аристотеля. Все эпистемы, имеющие свои
определенные начала, должны быть сведены в некое единство, внутри которого
определяется начало этих возможных различных эпистем. Здесь можно вспомнить
простейшую схема разделения первой философии на физику и математику, а есть и более
сложные системы. Это уже другой вопрос — как мыслится расщепление на разные эпистемы.
Но важно, что основа — это метафизика и метафизическая проблематика.