Открывашка и пробой
Шрифт:
— Мы когда склад выносили, там на стене плакат был про Техасский союз — Техас и Калифорния. Нам говорили, что вся Северная Америка — одна страна. Это не так?
— На это и я ответить мог, — буркнул учитель, но мешать отвечать Биллу не стал.
— Одна федерация. У округов относительная автономия, но федеральным законам подчиняются все.
В принципе, как и в моем мире, только штаты другие, получается. Когда солнышко начало закатываться за крыши домов, Константин Викторович отправил ребят по домам, наказав Лёхе предупредить Марину, что я сегодня не приду. Народ с явным сожалением на мордашках
— Ты как? Поспишь немного?
Со двора уходить не хотелось — больно приятные флешбеки накатывали: точно так же мы иногда сидели всей семьей в прошлом мире, поэтому я покачал головой:
— Нормально, завтра утром отосплюсь.
Через десять минут на улице раздались шаги, и в калику постучали. Константин Викторович открыл, и перед нашими глазами предстал весело улыбающийся, здоровенный мужик в тельняшке, спортивных штанах и авоськой в руке — бутылка поблескивает. Верхняя часть шевелюры русая, но виски и корни волос седые. Немого напугали глаза: бледно голубые, словно глядящие сквозь собеседника. Почему-то я сразу понял, что с точно такой же улыбкой на роже, если будет нужда, он свернет мне шею и спокойно пойдет заниматься своими делами дальше.
Учитель с мужиком обнялись, похлопали друг друга по спинам, и хозяин дома представил гостя:
— Знакомьтесь, Тимофей. Пенсионер, пиромант, бывший КГБшник.
— Тимофей, экс-кей гей би, — перевел я. — Пиромансер.
Американцы посмурнели и на всякий случай сели так, чтобы иметь возможность прыгнуть на нового знакомого.
— Хав а ю, гайс? — неожиданно для меня продемонстрировал хороший инглиш Тимофей. — Рад, что в Липках появились такие достойные воины! — не дожидаясь ответа весело поведал мне. — Во житуха бурлит, а? Стоило на двадцать лет из родной деревни свалить, как тут такая каша заварилась! — гоготнув, уселся за стол, сунул в рот кусок шашлыка и спросил американцев на их языке. — Это пиво у вас? Угостишь? А у меня вот! — достал из авоськи бутылку без этикетки и поставил на стол. — Местный виски! — снова гоготнул. — Да вы не напрягайтесь, я в отставке. Фак это КГБ, устал — сил нет, на каждый пук по сто бумажек заполнять приходится, чуть геморрой не заработал.
Американцы гоготнули — любят у них шутки про задницу.
— Я вот что думаю, Кость, — начав разливать по оставшимся после ребят стаканам из-под газировки самогон, обратился на родном языке к учителю. — Дом у тебя не резиновый, а если прижмет и придется быстро уходить, тут не до барахла будет. Нужно перевалочную базу создавать.
— Гена то же самое предложил, — кивнул Константин Викторович, вернувшись за стол.
Американцы снова напряглись — долгие разговоры на чужом языке всегда слушать неприятно, а у них еще и положение шаткое.
— Ты им переведи, Андрей, — попросил Тимофей. — Тебе они больше доверяют.
Я пересказал.
— Отличная идея, — одобрил Билл.
— Я хотел предложить то же самое, — покивал Джим.
Взрослые накатили.
— Эх, хорошо дома! — сладко потянулся КГБшник. — Город этот з****л, прости за мой французский, — ухмыльнулся мне. — Заводы эти, б***ь, дымят, частный сектор углем топится, машины туда-сюда… А тут воздух! — глубоко вдохнул и удовлетворенно крякнул. — Да че тут говорить,
Я, как смог, перевел американским оборотням его монолог, пока взрослые пропускали еще по одной.
— Воздух здесь очень хороший, — подтвердил Билл. — И лес красивый.
— А какая тут рыбалка! — перешел на инглиш Тимофей, и мне пришлось переводить уже на русский, для учителя. — Хариус — во, — отмерил ладонью до середины мощного запястья. — Под пиво идет так… — ухмыльнувшись, прервался и спросил. — Кость, Петрович-то еще промышляет?
— Промышляет, — подтвердил учитель.
— Схожу до него, — поднялся на ноги КГБшник и свалил со двора.
— За хариусом пошел, — пояснил Константин Викторович.
Интересно, все пироманты такие гиперактивные, или его воздух деревенский оживляет?
Пьянка, к огромному моему удивлению, ничуть не сказалась на движениях и собранности взрослых — к пробою мы подошли как ни в чем не бывало, и ни в речи, ни в движениях никакой «разболтанности» не было. Не удержавшись, спросил об этом несущего меня на плечах Константина Викторовича:
— Оборотню, чтобы нажраться, нужно ящик водки выпить. Пиромантам надо поменьше — у них метаболизм быстрый, но в целом организм человеческий. Да не переживай — Тимофей же из органов, их там учат бухать так, чтобы не пьянеть.
Ладно, мне-то что.
У пробоя КГБшник, которому мы успели за время пьянки рассказать подробности своих похождений — львиную долю инфы он уже услышал от кого-то другого — внес еще одно улучшение, раздав всем балаклавы:
— Баз данных международных, конечно, нет, но у наших тоже камеры есть — мало ли? Да не морщись ты, Гена, я твою квалификацию под сомнение не ставлю, просто ты же, блин, десантник, от жуков рожи прятать не обучен, диверсиями не занимался. Разве я чушь предлагаю?
— Нормально, — кивнул физрук, и мы спрятали лица под масками.
Авторитет оборотней в моих глазах пошатнулся — ладно я, пацан, но вы-то чего? «Лут» по домам распихиваете, рожами под камерами светите. Это же, блин, авантюризм чистой воды! Буду на Тимофея равняться — видно, что у него голова в правильную сторону работает.
Сначала, как и обещалось, решили отвести Константина Викторовича к храму. Пойдем вчетвером: я (это не обсуждается, потому что обязательно), за мной — Геннадий Петрович, следом Тимофей — ему интересно, не захотел на поляне следующей «ходки» ждать, и, в конце, собственно наш «ученый», вооружившийся американской камерой — с кассетой, никакой «цифры» — и фотоаппаратом — вот он цифровой.
Раз — входим в пробой. Два — делаем шаг к «окну» в Камбожду. Три — вываливаемся под теплое солнышко и очень пугаем пяток одетых в камуфляж, вооруженных похожими на «м16» автоматами узкоглазых мужиков. Подскочив, они начали стягивать с плеч автоматы, а я машинально отметил стоящие по краям поляны камеры на треногах. Один из мужиков выглядел круче остальных за счет висящих на поясе ножен с катаной. Командир, видимо.
Вжух — камеры охватило пламя, форма на япошках загорелась — Тимофей не стал выкрикивать заклинаний и делать эффектных жестов. Да он даже не на все подожженные объекты посмотрел! — и Геннадий Петрович дернул меня обратно в пробой.