Открывашка и пробой
Шрифт:
— Что за самодеятельность?! — взревел он, когда мы вернулись в «тамбур».
— Не ори, Гена, — хладнокровно ответил Тимофей. — Еще секунда — и нас бы в фарш покрошили. Вы-то, педагоги, может и выживете, а вот пацану точно п****ц. И камеры еще — это ж видеофиксация способности Андрея! А я пленки сжег — теперь хрен че докажут. Выживут узкоглазые, я особо не напрягался.
Пиромантия — это очень страшно.
— Гена, Тимофей прав, — вступился за КГБшника Константин Викторович. — Моя вина — вообще туда соваться не надо было. Всё, больше подставлять
— Нормально, — смог выдавить я. — Преступник всегда возвращается на место преступления! — изрек древнюю мудрость и нервно заржал.
— Соображаешь, — хмыкнул Тимофей. — Как дети малые подставились.
— Подставились, — неохотно признал физрук. — Больше не суемся. Интервал «возвращения» не меньше месяца.
— Есть, командир, — с невидимой Геннадию Петровичу издевательской ухмылкой козырнул КГБшник.
— Все, выводи нас, Андрей, — велел горе-командир.
Может я вообще зря этим людям доверяю? Может они, прости-господи, тупые?
Вывалившись на поляну, выдали Юре, Игорю, Вадиму, Джиму и Биллу новые инструкции. Боевики пожали плечами с видом «нам-то чего?». Прямо как я! Попрощавшись с Константином Викторовичем, сформировали полноценную цепочку и отправились искать Скандинавию — высший приоритет, перевалочную базу — вторая по значимости цель, или чего прикольного спереть — в последнюю очередь.
Сначала нам попался подвал жилой многоэтажки — узкое окошко под потолком показывало ночь, но свет звезд, фонарей и неоновых вывесок с иероглифами позволил понять, что мы где-то в Великой Японии. Дальше решили не лезть, но пробой мне было велено запомнить на будущее. Даже стараться не надо — все посещенные места откладываются в памяти автоматически, формируя как бы карту «тамбура».
— Тимофей, а как у вас… — начал было я спрашивать.
— Можно на «ты», я только снаружи старый, а внутри еще ого-го! — хохотнув, перебил он. — Давай потом поговорим, когда время будет, хорошо?
— Хорошо, — согласился я подождать с вопросами о его способностях.
Второй пробой вывел нас в симпатичный сосновый лес. Небо над головой было окрашено в рассветные тона, и было решено провести разведку. Для скорости оборотни разделись и трансформировались. Мы с Тимофеем и Геннадием Петровичем уселись ждать под дерево, слушая пение птиц и шелест ветвей.
— Лес — не база, но как временное решение прокатит, — рассуждал КГБшник. — Желательно землянку выкопать, стены забетонировать — от вредителей — и вход замаскировать. Представь, — с ухмылкой обернулся ко мне. — Идет охотник, а тут на полянке гора барахла лежит! — заразительно заржал, и я невольно подхватил.
Оборотни вернулись через условленные пять минут. Трансформировавшись, выдали отчет: лес тянется во все стороны. Геннадий Петрович велел пробежаться еще, попросив вернуться либо если найдут цивилизацию, либо через сорок минут — за это время оборотни успеют «разведать» радиус в добрых полторы сотни километров.
— Что ж, время есть, — отреагировал
Я ощутил, как мне в лицо, словно из невидимого фена, подул теплый воздух.
— Это, так сказать, минимум, — пояснил пиромант, «выключив» фен. — Около храма я немножко устал. Если на полную врубить, выжгу тут все в радиусе двух километров. Но тогда вам меня на себе тащить придется и кормить внутривенно — на неделю в кому грохнусь.
— А ты относительно других пиромантов сильный? — спросил я.
— Относительно, — ухмыльнулся он.
— Нам как-то в усиление троих пиромантов выдали, — решил поделиться Геннадий Петрович. — Городок такой был — Юрьинск, пятьдесят тысяч населения там жило. Эвакуировали, конечно — не настолько дерьмовая ситуация была, чтобы ракетами накрывать. Но когда зачистка закончилась, городка не стало — даже стены бетонные поплавились. А этих троих — да, нам на себе вытаскивать пришлось.
— Это из группы «Пламя», — кивнул Тимофей. — Двадцать человек в ней всего, совокупная мощь приравнивается к мегатонной атомной бомбе. Москву спалить могут часа за полтора. Зарплаты у них… — присвистнул. — Нам и не снилось.
— А сколько в КГБ платят? — заинтересовался я.
— Рядовому оперативнику двадцать тыщ, — ответил он. — Лейтенанту — двадцать две. Ну и дальше в таком духе. За способности доплачивают, но отбор очень строгий — сам понимаешь, Госбезопасность штука важная.
— А какая у тебя пенсия?
— А тебя не учили, что чужие деньги считать невежливо? — фыркнул он.
— Просто экономику люблю, — отмазался я.
— Двадцать четыре от КГБ, я майором на пенсию вышел, — ответил Тимофей. — «Семерка» сверху за пиромантию — если где беда большая случится, меня на подмогу выдернут, в запасе числюсь. И три — за ранения боевые, — расстегнул китель, оттянул ворот тельняшки и показал круглые шрамы на левом плече и правой грудине.
— Бандитская пуля? — предположил я.
— Именно! — хохотнул он. — Гену посильнее в войсках потрепало, но у них регенерация хорошая — даже конечности отрастают.
— Американцы рассказывали, — кивнул я. — Джиму жук ноги по середину бедра отгрыз, полгода отращивал.
— П****т, — отмахнулся КГБшник. — Ген, у тебя рука за сколько выросла?
— Недели три, — ответил физрук.
— Видишь! — с улыбкой развел руками Тимофей. — Американцам верить, Андрей, последнее дело. Что еще рассказывали?
Я кратко пересказал.
— Нормально, — оценил КГБшник. — На жалость давят, но в меру — тут преувеличили, там усилили. В целом — так все и есть, хреново в Америке оборотням. Да везде хреново, у нас еще по-людски. Рудименты социализма, — развел руками. — Раньше даже плакаты рисовали тематические: «оборотень такой же человек». Терпеть, сука, нацистов не могу — мы вон с Геной росли, пробоем одним накрыло, он меня в зубах вытащил, — закатав рукав, показал россыпь старых шрамов на правом запястье. — Чуть не отгрыз, но я свой долг помню.