Открывая новые страницы...(Международные вопросы: события и люди)

Попов Н. С.

Письма американцев отражали настроения широких народных масс. Но прозрение наступало и в правящих сферах. В июне 1929 года из Соединенных Штатов Америки в Москву приехала представительная делегация во главе с сенатором Тайдингзом.

Сенаторы были приняты председателем Совнаркома Алексеем Рыковым, председателем ВСНХ Валерианом Куйбышевым, наркомом внешней торговли Анастасом Микояном и и. о. наркома по иностранным делам Максимом Литвиновым. Сенатор Фэй вел с наркомом путей сообщения Рудзутаком переговоры о концессии на вагоностроительный завод. Ян Эрнестович объяснил ему, что вывоз валюты из СССР невозможен. Тогда Фэй попросил концессию на обувную фабрику, сказав, что «обует

всю Россию». Ему вежливо отказали.

Американцы поняли: Россия далеко ушла вперед, речь может теперь идти не о концессиях, а о взаимовыгодной торговле. Тогда они выразили желание посмотреть страну, сказали, что мечтают увидеть Крым, Кавказ и некоторые другие районы. Наркоминдел дал согласие, и сенаторы, сопровождаемые представителем Наркоминдела Александром Чумаком, совершили вояж по Республике Советов.

…В Москве Литвинов снова принял американцев, спросил, довольны ли они поездкой. Сенаторы заявили, что в восторге от Советской России. Но если им дадут концессии, то будет совсем хорошо. Литвинов ответил, что концессии СССР больше предоставлять не будет. Надо торговать на основе взаимной выгоды. И пора признать Советский Союз.

Действительно, невозможно обойти молчанием успехи русских. СССР становился могучей державой, и этого нельзя было не признать: «Россия начинает «мыслить машинами». Россия быстро переходит от века дерева к веку железа, стали, бетона и моторов».

В конце апреля 1932 года крупный американский журналист Ральф Барнес обратился к И. В. Сталину с рядом вопросов.

Из записи ответов Сталина на вопросы Ральфа Барнеса.

Вопрос: В некоторых кругах Америки в настоящее время усиленно обсуждается возможность посылки в Москву неофициального американского торгового представителя в сопровождении целого штата специалистов для содействия установлению более тесных торговых связей между Соединенными Штатами и СССР. Как отнеслось бы Советское правительство к такой предпосылке?

Сталин: СССР вообще охотно принимает торговых представителей и специалистов других стран, имеющих нормальные отношения с ним… Думаю, что Советское правительство отнеслось бы положительно и к подобному начинанию.

Вопрос:…Каков мог бы быть приблизительный размер заказов, который СССР был бы в состоянии разместить в Америке?

Сталин: Трудно назвать заранее цифру, не рискуя впасть в ошибку. Во всяком случае, растущие потребности СССР и громадные возможности промышленности США дают все основания к тому, чтобы размеры заказов увеличились в несколько раз.

Вопрос: В некоторых ответственных кругах Америки существует… впечатление, что реагирование советского и американского правительств на дальневосточные события в течение последних семи месяцев обнаружило явное сходство… Каково Ваше мнение по этому вопросу?

Сталин: Нет возможности сказать что-то определенное, так как, к сожалению, очень трудно уловить существо дальневосточной политики США. Что касается Советского Союза, то он придерживается и будет придерживаться твердой политики сохранения мира как с Японией, так и с Маньчжурией и вообще — с Китаем.

Наконец последовали и конкретные действия: одна из делегаций, вернувшись в Соединенные Штаты, внесла в комитет по иностранным делам палаты представителей следующий проект резолюции:

«Поскольку Советское правительство является устойчивым и поскольку все нации признали и установили дипломатические и торговые отношения с Советским правительством России… вступить в переговоры с Советским правительством России по вопросу об установлении дружественных дипломатических и торговых отношений между США и Россией».

Но

в Белом доме еще сидел президент Гувер. Резолюция была отклонена.

В 1933 году в Белый дом пришел Рузвельт.

…Осенью вопрос о дипломатическом признании Советского Союза Рузвельт передал в сенат. Из девяноста шести сенаторов только два выступили против признания.

Из послания президента Рузвельта М. И. Калинину 10 октября 1933 года:

«С начала вступления моего в администрацию я считал желательным сделать попытку покончить с теперешними ненормальными отношениями между 125-миллионным населением Соединенных Штатов и 160-миллионным населением России. Достойно большого сожаления, что эти два великих народа, между которыми существовала свыше столетия выгодная для обеих сторон и счастливая традиция дружбы, находятся теперь без практического метода прямого отношения друг с другом. Трудности, создавшие это ненормальное положение, серьезны, но, по моему мнению, не неразрешимы. Трудности между двумя великими народами могут быть устранены только откровенными дружественными разговорами. Если Вы такого же мнения, я был бы рад принять любых представителей, указанных Вами, для обсуждения со мной всех вопросов, существующих между обеими странами».

Из ответа М. И. Калинина на послание президента Рузвельта 21 октября 1933 года:

«Я всегда считал крайне ненормальным и достойным сожаления существующее в течение шестнадцати лет положение, при котором две великие республики — Союз ССР и Соединенные Штаты Америки — не имеют обычных методов сношений и лишаются тех выгод, которые эти сношения могли бы им дать. Я рад отметить, что и Вы пришли к такому заключению.

…Я охотно принимаю Ваше предложение о посылке в Соединенные Штаты представителя Советского правительства для обсуждения с Вами вопросов, интересующих наши страны.

Представителем Советского правительства поедет народный комиссар иностранных дел Литвинов, который прибудет в Вашингтон к сроку, имеющему быть согласованным».

27 октября Литвинов выехал в Вашингтон.

Пресс-конференция в океане

Семь дней шел лайнер «Беренгария» через Атлантический океан. Литвинов отдыхал, забыв о приемах, встречах, переговорах. Он устроил шахматный турнир, обыграл Дивильковского и был очень доволен. Еще в октябре из Нью-Йорка в Европу отправилась группа корреспондентов ведущих американских газет, и среди них Уолтер Дюранти, ас американской и мировой буржуазной журналистики 30—40-х годов. По телеграфу на «Беренгарии» ими были забронированы каюты. В Гавре собрались все иностранные журналисты, решившие сопровождать советского дипломата в его поездке в Америку.

Уолтер Дюранти не раз встречался с Литвиновым в Женеве и в других центрах европейской политики и имел возможность узнать особенности его характера: если Литвинов скажет «нет», то уже никакая сила не заставит его изменить решение. Дюранти попытался действовать через Уманского и Дивильковского, но те сказали, что нарком не предполагал беседовать на борту лайнера с журналистами. Тогда Дюранти решил обратиться прямо к Литвинову.

Он встретился с Максимом Максимовичем в один из вечеров, когда Литвинов в одиночестве прогуливался по палубе, сказал, что журналистский корпус, сопровождающий советского дипломата, просит побеседовать с представителями прессы. Литвинов ответил, что предпочитает это сделать позже, в Америке. Тогда Дюранти вынул пригласительный билет на пресс-конференцию советского дипломата: в честь советской делегации журналисты устраивают ленч. Литвинов взял билет.