Откуда родом варяжские гости?
Шрифт:
Против такой интерпретации генеалогического материала высказался мекленбургский историк и краевед Георг Фридрих Штибер. В своих «Исторических изысканиях» он решительно выступил против выведения родословной русского правящего дома из генеалогий «26 королей вендов и ободритов, начиная с Ариберта I».[134] Штибер, сравнивая сведения разных авторов, приходил к выводу, что они совершенно не совпадают (например, Герберштейн выводил Рюрика из Вагрии, а Петрей — из Пруссии или Швеции). На этом основании Штибер и заключал, что нельзя использовать генеалогии древних ободритских королей.[135]
Штибер выступал, главным образом, против использования генеалогических источников для доказательства
Первым в подобном ключе высказался Готлиб Зигфрид Байер:
«… Бернард Латом и Фридерик Хеминиций и последователи их, сие (имеется в виду точка зрения С. Герберштейна на происхождение Руси и варягов, - В.М.) первое от всех как за подлинное положили. И понеже они сыскали, что Рурик жил около 840 года по рождении Христовом, то потому и принцев процветавших у Вагров и Абодритов сыскивали. И понеже у Витислава короля два сына были, один Трасик, которого дети ведомы были, другой Годелайб, которого дети неизвестны, то оному Рурика, Трувора и Синава приписали».[136]
Главным вопросом дискуссии стала достоверность источников, которые предъявляли стороны для доказательств. Подозрения относительно правдивости генеалогий, конечно, были. Ю.И. Венелин, полностью отрицая позицию Байера, в то же время отмечал, что Б. Латом «писал кучу сказок» о вандалах и венетах.[137] Но, несмотря на то, что отдельные генеалогии могли содержать неточности и искажения, не учитывалась общая родословная традиция, бытовавшая в Мекленбурге.
Первые немецкие норманисты с полным доверием относились к свидетельствам древнерусских летописей (сложнейшего и противоречивого источника!), но с сомнением принимали свидетельства немецких генеалогий. Г.Ф. Миллер в письме от 4 октября 1778 года к английскому путешественнику Уильяму Коксу писал:
«Иностранцы весьма неточны и делают много ошибок. Герберштейн подобен прочим на протяжении всей своей жизни».[138]
Миллер, конечно, знал немецкие, польские и шведские источники по истории Руси. Но перед ним вставала проблема достоверности исторической информации, известий иностранцев. Он полагал, что иностранные авторы «не знали сами довольно о том, что писали».[139] И немецкий академик, по сути, предлагал ввести в источниковедение обыкновенный подлог в качестве исследовательского метода, способного разом решить все противоречия источников. Миллер предлагал (как это не чудовищно звучит!) переписать источники и переиздать их в «новом», переправленном виде.[140] Сам он был далеко не всегда корректен в работе с историческими документами. А.Б. Каменский отметил как «досадную ошибку», что в исследовании «Повести временных лет» академик доверился переводчику, который приписал авторство летописи игумену Киево-Печерского монастыря Феодосию.[141] Именно поэтому, вероятно, были объективные основания запретить Г.Ф. Миллеру заниматься генеалогиями со стороны руководства Академии наук.
М.И. фон Бэр, критикуя версию Штибера, опирался на германские и польские источники, в частности, на хронику Станислава Сарницкого. Но особенно интересна ссылка на «Историю рутенов», согласно которой варягами были русы с южного побережья Балтийского моря, издревле называвшие его Варецким морем. Иначе их именовали вандалами.[142] Д. Франк впоследствии также сообщал о связях мекленбургской области с русами.[143]
Безусловной вершиной немецкой историографии в исследовании генеалогий стала работа Самуэля Бухгольца. Основываясь на более ранних свидетельствах, он обратил внимание
В своем «Опыте по истории герцогства Мекленбург» С. Бухгольц сравнивает систему правления вандалов и вендов и не находит существенных различий.[145] Древние источники, как известно, также часто отождествляли вендов с вандалами. Королевский титул у них сохранялся со времен Римской империи. М.И. фон Бэр писал в немецком издании своей книги, что вендов никогда не возглавлял один государь, их земли состояли из многих княжеств, которыми управлял король.[146]
При внимательном анализе письменных и генеалогических источников в немецкой историографии предлагалась следующая версия событий.
Из франкских хроник под 789 годом известен король ободритов Витслав, равноправный союзник Карла Великого[147] в знаменитом походе против вильцев, когда, по некоторым данным, объединенные войска дошли до Балтийского моря.[148] Длительную вражду вильцев и ободритов засвидетельствовали как письменные,[149] так и археологические источники.[150] Спустя шесть лет Витслав был убит саксами. Все генеалогии также точно указывают именно 795 год. Эти данные подтверждает Мавро Орбини.[151]
Власть перешла к его старшему сыну Траскону, о котором мы знаем из сообщений И.Ф. фон Хемница, Г.Г. Клювера и других.
Политическим центром ободритов (варягов) был укрепленный город Рерик, который сохранился до наших дней и находится на южнобалтийском побережье близ Висмара и Ростока. В 808 году крепость подверглась нападению датского короля Годофрида и была разрушена. Вильцы «из-за старой вражды с ободритами помогли данам».[152] Многие источники рассказывают о том, как Годофрид убил князя Годлиба, второго сына короля Витслава. В следующем году датские шпионы убили Траскона, и ободритов возглавил его брат Славомир.[153] Он начал войну против франков, но был побежден в 818 году. Славомир, вероятно, оказался заложником, долго прожил при франкском дворе и даже перед смертью якобы принял крещение.
После смерти Годлиба в 808 году, у его сыновей Рюрика, Сивара (именно так во всех немецких источниках!) и Трувора не оставалось никаких прав на главный престол, и они были вынуждены отправиться в далёкий провинциальный Новгород. Иоганн Хюбнер, который использовал различные источники, датировал это событие 840 годом.[154]
В летописной версии о призвании варягов-руси ведущую роль играет ещё один персонаж — новгородский князь Гостомысл (по другим данным посадник или старейшина). Ещё в середине XIX века И.И. Срезневский писал, что имя Гостомысл имеет западнославянские корни, и внимательно подметил сообщение о нем в Фульденских анналах под 844 годом.[155] Согласно немецким генеалогическим таблицам, Гостомысл погиб в битве с франками также в 844 году. В сборнике документов по истории Мекленбурга он был причислен к племени варягов.[156] Противостояние русов и франков отразилось в эпосе «Песнь о Роланде», в котором среди образного перечисления врагов Карла Великого упоминается Ros, то есть Русь.[157]
Есть все основания отождествлять летописного Гостомысла с Гостевитом, которого упоминает Козьма Пражский в своей «Чешской хронике» (Chronica Boemorum).[158] Сын Гостевита богемский князь Борживой (Буривой) принял крещение от моравского епископа Мефодия в 894 году. Боржевой был современником германского императора Арнульфа (887-899) и моравского короля Святополка (871-894).[159]
В.Н. Татищев намекал и на более глубокие прямые родственные связи Гостомысла с правителями вандалов, приводя отрывок о князе Вандале из Иоакимовской летописи: