Откуда взялся этот Клемент?
Шрифт:
— На моей стороне юридически обязательный договор, так что зубы мне не заговаривайте, — шипит он. — И если я чем и знаменит, то отнюдь не терпением.
Моя единственная и последняя надежда — мольба о пощаде.
— Кроме дома у меня ничего нет! Я купила его на наследство покойного отца. Вы не можете так со мной поступить!
— Могу-могу, еще как могу. Но все в ваших руках. Если к 17:30 следующего четверга я получу наличные, живите в своем доме сколько хотите. По мне, так это самый разумный вариант.
Прежде
Но от гнева никакого проку, и я уступаю:
— Ладно. Я достану ваши чертовы деньги.
— Превосходно. Не сомневался, что вы одумаетесь. Хотите верьте, хотите нет, но мне вправду жаль, что события обернулись подобным образом. Не исчезни мистер Паттерсон, нашего разговора и не состоялось бы. На вашем месте я постарался бы отыскать его.
— Да пошел он!
— Только не питайте иллюзий, мисс Бакстер. Я всегда добиваюсь желаемого, и препятствовать мне по меньшей мере глупо. Обратитесь в полицию — долг вырастет вдвое. Начнете валять дурака — долг вырастет вдвое. А если не уложитесь в срок или откажетесь продать недвижимость на моих условиях — что ж, тогда на кону здоровье вашей мамули. Вам все понятно?
Меня только на кивок и хватает.
— Превосходно. Значит, в следующий четверг в 17:30 я зайду за деньгами к вам в магазин. А меж тем парочка моих компаньонов будет присматривать за вашим домом — вдруг мистер Паттерсон объявится. Ну или вы вздумаете присоединиться к нему.
И с этим Стерлинг протягивает мне руку для рукопожатия.
— Вы издеваетесь, что ли? — фыркаю я.
— И то верно. Приятного вечера, мисс Бакстер.
Он разворачивается и, насвистывая, удаляется.
Я считаю про себя до двадцати и, убедившись, что вымогателя и след простыл, валюсь на пол. Вопреки всем своим усилиям, мне начинает раздирать грудь, и в конце концов я захожусь рыданиями.
Из темных глубин моего отчаяния поднимается лишь один вопрос: ну за что мне все это?
11
Даже не знаю, как долго я вот так отрешенно сижу на полу, но в какой-то момент в коридоре появляется медсестра.
— Мадам, все в порядке?
Она гораздо моложе меня, да и симпатичнее, коли на то пошло. Наверняка живет себе и забот не знает.
— Да… В порядке. Спасибо.
Я с усилием поднимаюсь на ноги и делаю судорожный вздох.
— Вы кого-то навещали? — продолжает допытываться девица.
— Маму. Она пострадала при ограблении.
— Какой ужас! Тогда, наверное, у вас шок? Это вполне типично для родственников жертв.
Возможно, и шок, хотя и не только из-за злоключений матери.
— Не беспокойтесь, все нормально. Просто немного переволновалась. Не подскажете, где
Медсестра окидывает меня внимательным взглядом, а затем указывает направление.
Приемные часы уже закончились, и потому в коридорах и уборных больницы теперь безлюдно и тихо. Я прохожу по кафельному полу к ряду раковин и смотрюсь в зеркало. Ну и видок у меня. Лицо бледное, глаза налиты кровью. Хотя, если рассудить, именно так и должна выглядеть женщина на грани банкротства, которой за шесть дней необходимо раздобыть двадцать штук.
«И что же, черт побери, ты собираешься делать, а, Бет?»
Вариантов выбора у меня всего ничего, так что их рассмотрение много времени не занимает. Взять ссуду в банке я не моту, поскольку магазин еле-еле себя окупает. Близких друзей, которые могли бы прийти на выручку, у меня нет. С остальными членами семьи я не виделась несколько лет, так что обращаться к ним тоже не вариант. И даже если удастся продать машину, обручальное кольцо и весь товар в магазине, все равно у меня и близко не получится требуемой Стерлингом суммы.
Ничего ценного у меня нет — кроме дома.
От одной лишь мысли о его утрате у меня вновь наворачиваются слезы. Это же не просто жилище, это наследство отца. Ведь только благодаря отцовским деньгам я и смогла позволить себе покупку дома. Который теперь неким смутным образом словно бы удерживает покойного родителя среди живых.
Все это за гранью худшего кошмара. За гранью самого жуткого сюжета, что способно породить мое воображение.
Мне хочется зайтись истошным воплем. Хочется излить бурлящий внутри гнев. Но еще больше мне хочется впиться ногтями в рожу Стерлинга и как следует разодрать ему кожу. Хочется двинуть локтем по его уродскому носу и смотреть, как ему заливает кровью разбитую физиономию.
Я хочу, чтобы он сдох. Хочу сплясать на его могиле.
Кстати, если задуматься, пляска на могиле Карла доставит мне еще большее удовольствие.
Я выуживаю из сумочки телефон и набираю его номер.
И снова слышу автоответчик, вот только на этот раз фраза уже другая: «Вы набрали несуществующий номер. Пожалуйста, проверьте номер».
И почему меня не удивляет, что этот трус расторг договор на мобильную связь? Меня вновь охватывает искушение запустить телефон через всю уборную.
Закусываю губу и делаю шумные вдохи-выдохи через нос. Безнадежно. Совершенно безнадежно. Деваться некуда. Я совсем одна.
Включаю кран и брызгаю холодной водой на лицо. Несмотря на грозно маячащий срок возврата долга, пренебрегать своим изнуренным состоянием все же нельзя. Нужно ехать домой. Может, завтра с утра и появится какая идея. Вдруг мозг будет продолжать биться над проблемой даже во сне.
А в данный момент упомянутый орган столь затуманен гневом, что сосредоточиться на чем-либо попросту невозможно.