Откуда взялся этот Клемент?
Шрифт:
Клемент не отвечает, лишь закуривает следующую сигарету. Затем задумчиво вертит «Зиппо» в руке, и в какой-то момент свет из бара падает на гравировку.
Мне становится понятен ее смысл, и я произношу слова посвящения вслух:
— «На темные времена».
Клемент кивает.
— Вам подарила ее Энни?
— Когда она уже знала… что конец близок, сделала надпись и настояла, чтобы я взял «Зиппо» себе. Зажигалку подарил ей на восемнадцатилетие отец, и у нее это была единственная ценная вещь.
Я тянусь через стол
— Как бы мне хотелось сказать вам что-нибудь в утешение.
— Что ж тут сказать-то можно, пупсик, — вздыхает Клемент. — Поэтому сам я и не вижу смысла поминать эту историю. Ты попросила, я и рассказал.
Я и по собственному опыту знаю, что продолжение обсуждения подобной темы ничего не даст. И потому снова сжимаю ему руку и произношу слова, которые хотела бы услышать сама, окажись на его месте:
— Знаю, как тяжело говорить о потерянной любви, и потому считаю тему закрытой.
В ответ Клемент едва заметно кивает.
— Может, еще по стаканчику? — предлагаю я.
— He-а, мне хватит, пупсик. Да и тебе, думаю, тоже.
— Тогда идем домой?
— Ага.
Мы покидаем садик через калитку и направляемся в сторону дома. Я беру Клемента под руку, чтобы не упасть. Или просто потому, что в окружающей темноте, как мне кажется, нам обоим не помешает немножко ободрения.
36
— Будешь доедать? — спрашивает Клемент, указывая на гренок на моей тарелке.
— Вы, наверное, шутите, — отзываюсь я со стоном.
Это Клемент подбил меня заскочить по пути в забегаловку и подкрепиться плотным английским завтраком. Он полагал, будто таковой облегчит мои страдания от похмелья.
Ничего подобного. Как раз наоборот.
Сидя возле запотевшего окна, я едва ли не физически ощущаю витающий в воздухе жир и устоявшуюся вонь взмокших работников кафе в спецовках. Чего бы я только не отдала сейчас, чтобы оказаться в модерновой обстановке какой-нибудь кофейни да потягивать латте из большого стакана под успокоительные звуки классической музыки. Уж тогда-то пульсирующая головная боль наверняка отпустила бы.
Но нет. Приходится сносить пытку тарелкой с жирной требухой и таким крепким чаем, что им при желании можно выкрасить стены моей гостиной. А уж что касается музыки, слегка расстроенное радио в данный момент заходится ревом авторства «Секс Пистолз», если не ошибаюсь.
— Мне нехорошо. Может, пойдем?
— А бекон будешь доедать?
Я даже смотреть на свою тарелку не в силах, тем более есть. Качаю головой и встаю из-за стола.
Клемент подхватывает пальцами ломтик бекона и, запрокинув голову, опускает себе в пасть.
Я прижимаю ладонь ко рту, пытаясь совладать с рвотным рефлексом.
— Чего добру пропадать, — комментирует Клемент, звучно хрумкая добычей.
Только-только минула половина десятого утра, и я страдаю от последствий
Пока Клемент расправляется с содержимым моей тарелки, я тащусь к прилавку и прошу у мужчины в заляпанном переднике счет.
— Еще что-нибудь, милочка?
— У вас вода в бутылках есть?
— С газом или без?
— Без, пожалуйста, — отвечаю я, несколько удивленная наличием выбора.
Продавец достает из холодильной камеры бутылку и ставит на прилавок.
— Полтора фунта за воду, итого получается… — он тыкает по клавише кассового аппарата своим толстым пальцем, — двенадцать восемьдесят.
— По карточке оплату принимаете?
Мужчина смотрит на меня так, будто я осведомилась насчет веганского завтрака.
— Нет. Только наличные.
Принимаюсь за раскопки в сумочке и кое-как набираю тринадцать фунтов, в основном мелочью.
— Сдачи не надо, — машинально брякаю я.
— Очень любезно с вашей стороны, — сухо отзывается продавец. — Порадую детишек, что теперь мы можем планировать отпуск.
Я смущенно улыбаюсь в ответ, хватаю бутылку и поспешно ретируюсь к дверям, где меня уже поджидает Клемент.
— Уходим отсюда.
На улице пробегаем стометровку по мокрому тротуару да под дождем до припаркованной машины. Пока Клемент втискивается на водительское место, я задаю в навигаторе маршрут до ломбарда «Пауэлл энд партнерс».
Но вот маршрут построен и и я снова читаю Клементу нотацию о его агрессивной манере езды:
— Помните, сейчас мы не в Лондоне, поэтому, пожалуйста, не гоните, если только не хотите, чтобы тут все было уделано теплой рвотой.
— Ну зашибись!
— Я просто предупреждаю. Мой организм не справится с вашим очередным уходом от погони.
Он с улыбкой поворачивает ключ зажигания.
— Доверься мне, пупсик.
Мои воспоминания о дальнейшем вечере после паба весьма смутные. Только и помню, как шла домой. Тем не менее каким-то образом мне удалось переодеться в пижаму. И меня не оставляет ужасное чувство, что я просила Клемента спеть для меня. Уточнить счет у него я, естественно, не осмеливаюсь.
Наша поездка не особенно чинная, однако содержимое моего желудка все же остается непотревоженным. На стоянку перед заведением Пауэлла мы вкатываемся за несколько минут до назначенного срока. Клемент глушит двигатель и смотрит на меня.
— Как состояние, пупсик? Если хочешь, можешь подождать в машине.
— Выдержу. После всех наших приключений не позволю какому-то похмелью угробить момент.
— Верное решение.
Мы выбираемся из машины, и я поджидаю на тротуаре Клемента, пока он вынимает из багажника рюкзак.