Откуда взялся этот Клемент?

Пирсон Кит А.

— Хотя там было вполне неплохо, — не унимается Клемент. — Я жил в доме престарелой валлийской пары, Айвора и Меган Дейви. Хорошие люди.

Меня так и подмывает расспросить его, однако я сдерживаюсь. Нечего ему потакать. К сожалению, мое молчание отнюдь не останавливает поток его меланхолических воспоминаний.

— Мне тогда было шесть или семь, и до этого я еще ни разу не видел моря или пляжа. Мир словно бы вырос раз в десять.

— Что вы хотите сказать? — в конце концов не удерживаюсь я.

— Попробуй представить, что у тебя всю жизнь

перед глазами были одни кирпичные стены, и вдруг ты стоишь на пляже и смотришь на море. Небо казалось таким огромным, как будто у него нет начала и конца.

— И как долго вы там пробыли?

— Не помню. Но вот отъезд помню хорошо, тот последний день на вокзале. Все остальные дети нарадоваться не могли, что скоро встретятся с родителями. А мне, наоборот, не хотелось уезжать.

Клемент щелчком отправляет окурок в канаву.

— Отпуск ведь таким и должен быть, да? Когда не хочется, чтобы он заканчивался.

— Пожалуй, да.

Мы сворачиваем за угол. К некоторому моему облегчению, «Слизняк и латук» уже прямо через дорогу.

— Вы голодны? — спрашиваю я, решительно закрывая тему предыдущего разговора.

— Просто умираю.

Пересекаем улицу и через двойные двери заходим в небольшой бар заведения.

В самом начале наших с Карлом отношений мы наведывались сюда довольно часто. По прошествии времени — как, наверное, и большинство пар — выбираться куда-либо мы перестали, предпочитая еду навынос и алкоголь из холодильника.

Для вечера понедельника в баре оказывается на удивление многолюдно, и все столики, примерно с десяток, заняты. Я всматриваюсь через арку в большой зал. Там, к счастью, свободных мест полно.

— Возьмем выпивку и устроимся в другом зале.

Клемент кивает, и мы направляемся к стойке.

— Светлое? — уточняю я.

— Ага, спасибо.

Мы дожидаемся, пока на нас не обратит внимание молоденькая барменша. Косметики, на мой взгляд, могло бы быть и поменьше. То же самое относится и к ее декольте.

— Что будете заказывать? — воркует она.

— Пожалуйста, пинту «Фостерс» и бокал сухого белого вина. И большой, пожалуйста. — Поворачиваюсь к Клементу. — Ничего не имеете против «Фостерс»?

А он даже не реагирует. Стоит и зачарованно пялится на грудь девушки, пока та наполняет ему бокал.

Что ж, встаю на цыпочки и шепчу ему на ухо:

— Декольте подобно солнцу, между прочим.

Клемент отвлекается от зрелища лишь ради того, чтобы удостоить меня недоуменным взглядом.

— Можно взглянуть, но пялиться не стоит.

Он неловко переступает с ноги на ногу и берет со стойки пиво.

— Понятия не имею, о чем ты.

— Естественно, не имеете.

Барменша подает мой бокал вина, и я открываю счет напиткам, расплачиваясь кредиткой. Обеспечив себя столь необходимым алкоголем, мы перебираемся за столик у окна.

После десяти минут изучения меню решаем не обременять себя закусками, поскольку основные блюда здесь подаются огромными порциями. Клемент останавливает свой выбор на большом

ассорти из жаркого, именуемом в меню «мясовозкой». Я предпочитаю лишний раз не провоцировать инфаркт и выбираю относительно безопасную камберлендскую сосиску с горчичным пюре.

Возвращаюсь к стойке и делаю заказ. Поскольку бокал мой уже наполовину пуст, а отнюдь не полон, решаю еще и повторить выпивку.

У Клемента пиво и вовсе на самом дне, как я замечаю по возвращении.

— Ах, нас, вижу, жажда замучила?

— Кто бы говорил! — фыркает он, кивая на мой бокал.

— А что такого, мы же собрались отметить! Да и потом, давненько я не расслаблялась.

— Всецело за расслабон, пупсик!

Он поднимает свой бокал, и мы чокаемся.

— Только прежде чем мы накачаемся, нужно успеть кое-что обсудить. Вы подумали над тем, о чем я просила по телефону? — напоминаю я о деле.

— Об отмывании денег?

— Тсс!

Клемент оглядывается на полупустой зал.

— Ага, подумал.

— И как же я могу, хм… Отмыть деньги?

— Да через свой магазин.

— Мой магазин? Это как?

— У тебя же все книги подержанные?

— Да какие же еще.

— Значит, накладных на новые поступления нет?

— Я выписываю чек на каждую коробку, но не на каждую книгу.

— Ну вот тебе и пожалуйста — безупречная схема отмывания! Если никто не знает, сколько книг к тебе поступает, и никакой документации не имеется, под видом продаж ты неспешно пропускаешь черный нал через кассу и получаешь чистые деньги.

— А не будет выглядеть странным, если мой товарооборот значительно возрастет?

— Не будет, если не спешить. Крупную сумму наличных вообще отмыть быстро невозможно. Если только не положить ее в какой-нибудь иностранный банк, где не станут задавать вопросов о происхождении денег.

Признаться, я надеялась на решение получше. На отмывание девяноста тысяч фунтов через магазин у меня уйдет года два, да еще придется потерять на налогах, но, по-видимому, выбора у меня попросту нет.

— Кроме того, кое-что ты можешь просто положить на свой банковский счет, — добавляет Клемент. — В разумном объеме, естественно. Люди постоянно продают всякий хлам и кладут деньги в банк. Можешь наплести им, будто продала машину, телевизор или что-нибудь дорогое вроде этого.

— Спасибо, Клемент. Это хороший совет.

Как раз когда я начинаю составлять список вымышленного имущества на продажу, наш заказ приносит стройная темноволосая официантка.

Она ставит на стол мою тарелку с сосиской и пюре, затем чуть ли не таз с разделанным скотным двором для Клемента.

— Приятного аппетита, — воркует девушка.

— Уж за аппетит не переживай, детка, — отзывается Клемент, насадив на вилку свиную колбаску.

Пока официантка дефилирует по пабу, я кошусь на Клемента, почти не сомневаясь, что он будет пожирать глазами ее туго обтянутую задницу. Однако в данный момент приоритетом для него служит еда, и попка проигрывает колбаске.