Отмеченные водой и пламенем

Баштовая Ксения Николаевна

Мадельгер Оффенбах сидел, обхватив руками голову и не отрывая злого взгляда от расстеленного на столе пергамента, придавленного, чтоб не сворачивался, двумя тяжелыми монетами, липкими от пива. Деньги лишний раз подтверждали, что контракт все-таки был заключен. Это если какой-нибудь идиот ландскнехт посчитает, что размашистой подписи "Мадельгер Оффенбах" внизу листа ему недостаточно. Чуть ниже, у самой кромки листа, красовался кривой крестик - в ознаменование того, что некий - Оффенбах скользнул взглядом по "шапке" текста - Росперт Барнхельм

тоже решился на эту авантюру.

Нет, ну, естественно! Без Росперта ничего и не могло обойтись!

Мужчина поморщился. Голова гудела так, словно под черепом весь Старший Собор решил отметиться.

Ландскнехт обвел тяжелым взглядом помещение, в которое вчера вечером затащила его судьба - распутница. Небольшой трактир на окраине вольного Гермершхейма. Общая зала, пустая в это время суток. Столы без скатертей. Тяжелые лавки. Засиженные мухами окна. Мерзкое, в общем, место. И надо ж было именно здесь заказать вина... Потом этот вербовщик подсел...

Лавка напротив скрипнула, когда на нее кто-то опустился всем своим весом, и ландскнехт перевел тяжелый взгляд на нежданного соседа. Через стол сидел, ухмыляясь во все тридцать два зуба, до омерзения свежий и трезвый Росперт.

Шварцрейтар провел ладонью по спутанным русым волосам и кивнул на контракт:

– Читаешь? И что там интересного?

Мадельгер, чувствуя, что он сейчас сорвется, прикрыл глаза, медленно досчитал до десяти и обратно, и лишь тогда решился ответить:

– То есть ты не читал, что там написано?

Новая широкая улыбка:

– Так я не умею. Кружка пива, монета... Это ты у нас в команде - мозги, грамоте обучен, а я так, примазался. Так что там интересного?

– Росперт, какой же ты идиот!
– простонал наемник.
– Тебя что, Тот, Кто Рядом, за руку тянул, когда ты этого вербовщика к нам притащил?

– Да в чем проблема?!
– не выдержал Барнхельм.
– Контракт, как контракт, не хуже и не лучше другого. Вот, теперь деньги есть!
– шварцрейтар потянулся за одной из монет.
– Будет хоть, на что выпить!

Мадельгер хлопнул его по ладони и зашипел:

– Не трогай!

– Не понял?
– заломил бровь шварцрейтар.

– Обычай помнишь? Пока монету не взяли - контракта нет! А бумажку можно в отхожем месте утопить.

Росперт осклабился:

– Тухлый номер. Из кружки деньги вытащил? Значит, уже тебе заплатили!.. Трактирщик, - мужчина щелкнул пальцами над плечом, - вина, и поживее!

Шварцрейтар дождался заказа, смахнул с черных брюк капли разлитого вина из неловко поставленного кувшина и вновь повернулся к приятелю:

– Ну? Рассказывай, что тебе в контракте не нравится?

– Ты его читал?!
– взвился ландскнехт. Наткнулся на радостный оскал приятеля и запнулся: - А, ну да, я уже спрашивал...
– мужчина выдернул из руки приятеля кувшин, отхлебнул из горла, прикрыв на миг глаза, и вздохнул: - И откуда только такие идиоты берутся?

Росперт терпеливо

ждал: ландскнехт очень быстро вспыхивал, но уже через несколько секунд остывал, успокаивался, а потому лучше потерпеть пару минут, послушать о себе немного нелицеприятного... и все-таки в итоге получить ответ на поставленный вопрос.

Мадельгер скривился:

– Я снизу договора начну...
– палец чирканул по бумаге.
– По контракту - мы едем в Борн. Я двенадцать лет назад поклялся именем Единого, что никогда туда не поеду! И когда нарушил обет, получил ошейник! У меня нет ни малейшего желания...

– Слушай, - перебил его Росперт.
– А ведь я тоже давал когда-то какой-то обет!
– шварцрейтар задумчиво поднял глаза к закопченному потолку, будто надеялся там что-то обнаружить.
– В чем ж я клялся-то, а?.. О! Точно! Я пятнадцать лет назад поклялся именем Того, Кто Всегла Рядом, что никогда не возьму ученика... Что делать будем?.. О! Знаю! Кайо будет твоим учеником, а в Борн еду я. Ну и тебя с ним за компанию беру... С обетами разобрались, что там дальше?

В карих глазах Барнхельма блестела ничем не прикрытая издевка. А вот разные глаза Оффенбаха - один голубой, второй зеленый - светились явной угрозой. Еще пара мгновений - и кувшин полетит в голову одному чересчур болтливому шварцрейтару.

Впрочем, всего пара ударов сердца - и ландскнехт опустил голову, медленно разжал пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в кувшин, и перевел взгляд на бумагу.

– Два месяца. Контракт длится два месяца. За это время можно не то, что до Борна добраться, даже в Дертонг съездить и вернуться! Зачем они вписывают такой длительный срок в контракт?!

Барнхельм пожал плечами:

– А может мы будем день ехать, два отдыхать. Там же, если верить вербовщику, задание - сопроводить в целости и безопасности до Борна и по Борну. Ну, написали вместо трех недель два месяца, разве это проблема?

Разноглазый сцепил зубы. Кажется, этого придурка ничем не проймешь!

– Хорошо! А про это ты что скажешь?! Тут написано, что нанимают двух шварцрейтаров, а не ланскнехта и рейтара! Где мы второго возьмем?!

Росперт только ухмыльнулся:

– Да какие проблемы?..
– и, прежде чем его приятель успел хоть слово сказать, оглянулся через плечо: - Где там Кайо запропастился?!

Мальчишка словно только этого и ждал. Он чуть ли не кубарем скатился по лестнице, ведущей на второй этаж, и вывалил на стол, рядом с собеседниками ворох какого-то черного тряпья:

– Вот!

– Молодец, Кайо, - Росперт погладил мальчишку по светлым растрепанным волосам: - Иди, займись каким-нибудь делом, киндеритто... О! Коня иди почисть!

Мадельгер подозрительно потыкал пальцем в притащенный Кайо ворох вещей:

– Это что?

Барнхельм, казалось, даже не услышал ответа. Проводил ребенка взглядом, дождался, пока тот выскользнет из трактира на улицу, и тихо протянул: