Отмель
Шрифт:
Джорджия открывает дверь и проводит наших гостей на террасу. А я словно вернулась на остров, только без песка, жары и постоянного пота. Малайки, одетые в хорошую чистую одежду, приветливо мне улыбаются.
От Марьям пахнет терпким парфюмом. Она в белых брюках и цветастом топе, волосы забраны в модный пучок, на губах помада. Акмаль вырывается и убегает, и она протягивает ко мне руки. Сити отступает на полшага, чтобы мы поздоровались, но я тянусь сразу к обеим.
– Боже, как я рада вас видеть! – Я заключаю женщин в крепкие объятия. Марьям тоже прижимает меня к себе, и мы смотрим друг
Оставшаяся часть вечера протекает спокойно. Ни слова об острове, ни слова о мужчинах. Мы говорим о будущем. О том, полетят ли они обратно домой. Обсуждаем моду и прически и хохочем над простенькими шутками, объяснить которые способна только Марьям. Улыбаемся и чокаемся бокалами шампанского. Лишь благодаря этим женщинам мы здесь, мы в безопасности. И когда раздается еще один звонок в дверь, я уже знаю, кто за ней стоит.
В дом заходит Трейси с бутылкой шампанского в руках.
У нас ведь сегодня праздник, верно?
Я киваю, не выпуская ее из объятий. Мы регулярно созваниваемся и ходим с Барбс в наш любимый винный бар. Но каждый раз, когда я вижу подругу, на глаза наворачиваются слезы. Ведь это я ее потащила в стрип-клуб. И она увидела всё. Девушек в коридоре, мужчин, которые помыкали ими и оплачивали их услуги, всю грязь, гадость и пошлость этого места. В тот вечер Матео утащил Трейси к себе, а потом грубо трахнул, и хотя поначалу ей самой этого хотелось, она совсем не ожидала, что ее накачают наркотой и продержат в клубе вместе с другими пленницами целые сутки в качестве наказания за то, что мы шпионили за его владельцем. Он заткнул ей рот. Угрожал расправой.
И когда Ариэлла пришла в студию в то роковое утро, сказав телохранителю, что хочет позаниматься йогой, она застала там Трейси. Пока моя соседка якобы практиковала позы, цербер ждал у двери. Но йога Ариэллу не интересовала. Ей нужна была только Трейси. Она хотела узнать, все ли в порядке с моей подругой, от которой после визита в стрип-клуб целый день не было ни слуху ни духу. Хотела выяснить, что именно Трейси увидела и услышала, что ей пришлось пережить в ту ночь. И Трейси все рассказала. О девушках. Стрип-клубе. Торговле людьми. О ящике, полном паспортов, про который Трейси узнала от одной из узниц Матео. Именно об этом Ариэлла собиралась мне поведать, предложив встретиться у забора в десять утра в тот день, когда ее не стало.
В глазах Трейси надолго поселилась грусть, а легкая улыбка, застывшая на губах, лишь маскирует боль. Порой я спрашиваю себя, винит ли она меня за то, что я затащила ее в эту грязь, в ад, в бездну. Но сейчас она крепко держится за меня, как за спасательный круг, и шепчет на ухо:
– Матео задержали.
Я отстраняюсь и вглядываюсь ей в лицо.
– Шутишь?
– Мне только что звонили из полиции. Уверена, с тобой тоже скоро свяжутся. Матео и его люди арестованы.
– Даже не верится, – сияю я. – Неужели его наконец поймали?
Я сжимаю плечо Трейси, и она делает глубокий вдох, кивает и улыбается, а в глазах блестят слезы. Я целую
– Но как же Чарльз? – спрашиваю я.
Трейси качает головой и пожимает плечами.
– О нем ни слова.
Думаю, тот выстрел – последнее, что связывало меня с Чарльзом. Матео его убил, теперь я уверена. И сейчас, рядом с Трейси, меня охватывают смешанные чувства. Ничем не объяснимая вина, удивление, постыдное облегчение и глубокая тревога за детей. Купер и Кики часто спрашивают, где сейчас папа и чем он занят, а по ночам их преследуют кошмары, заставляя ворочаться в постелях, не смыкая глаз.
Но сейчас, глядя на дочь и сына, я слабо улыбаюсь. Они играют, скачут в бассейне, визжат, наслаждаются свободой. Все будет так, как мы с Джеком мечтали. Дети оправятся. А мы поможем, окружив их любовью и заботой. Однако новость по-прежнему пугает, и я не знаю, как совладать со странными, иррациональными чувствами, которые меня обуревают.
– Ушам своим не верю. – Я беру у Трейси бутылку. Надо скорее сообщить Джеку, что Матео арестован. Ведь это повод для праздника, верно? Трейси считает, что да. Поэтому мы садимся за стол, едим, выпиваем и ненадолго забываем обо всем, решив насладиться чудесными минутами общения и дарованной нам свободой.
Языковой барьер никуда не делся, и время от времени Марьям приходится переводить Сити содержание нашей беседы, но это неважно. Главное, что они здесь, у нас на террасе, едят салат и хохочут. Я собираю грязную посуду и, слыша их веселый смех, невольно улыбаюсь сама. Марьям порывается взять тарелки, и я похлопываю ее по руке и говорю:
Ты хорошая подруга, Марьям.
Она сжимает мою ладонь, согревая своим прикосновением. Где бы мы ни оказались, испытание, которое мы преодолели вместе, навсегда связало нас. Марьям, Сити, Трейси и меня. Нерушимые узы дружбы, о которых я всегда мечтала.
Джек подливает нам с Трейси шампанского, дети плещутся в бассейне с Акмалем, Марьям покачивает Эллу, уложив ее себе на колени, а я сижу в конце стола и подмечаю каждую мельчайшую деталь созданной нами жизни. Дом, вид на океан, счастье. Я обязательно расскажу детям об их отце, и однажды они поймут. Но сейчас можно отвлечься и насладиться тем, что мы построили, без тени печали.
Ведь теперь мы вот такие, и такая у нас жизнь. Тихая, спокойная, размеренная. Как будто так всегда и было.
Благодарности
Не знаю, как вы, а я всегда листаю книгу до самой последней страницы, чтобы прочитать слова благодарности. В какой-то степени их можно назвать мини-биографией автора. А теперь и я пишу эти строки, с трепетом ожидая выхода моего первого романа. Маленькая восьмилетка Холли, твоя мечта исполнилась! Хочется поблагодарить стольких людей, что даже не знаю, с кого начать. Но помните: где бы вы ни увидели себя в этом списке, никакой иерархии не существует. Вы все мне очень помогли.