Отмель

Крейг Холли

Кики шмыгает носом, а Куп вообще не слышит. Он по-прежнему плачет, и его сестра тоже судорожно всхлипывает, когда в лицо ей ударяет очередная соленая волна. Плыть дочка больше не может – просто висит на матрасе, держась за борт. Возможно, так будет продолжаться всю дорогу. Ну и пусть. Главное – не оглядываться, ведь всего один взгляд назад – и я увижу, что лодочный навес совсем недалеко, что мы почти не продвинулись. Что Матео еще вполне может поймать нас и наказать.

Сейчас

20:45

Судя по часам Джека, плывем мы уже тридцать минут. Я прошу его перестать сообщать

нам время. Здесь, в воде, ориентироваться следует только по расстоянию до острова. И нельзя оглядываться, хотя, как в игре в догонялки, так и тянет посмотреть, далеко ли тот, кто у тебя за спиной.

Пока Джек сверяется с часами, я все-таки оборачиваюсь. И поражаюсь расстоянию, которое мы, оказывается, преодолели. Все благодаря попутному ветру и течению, говорит Джек. И все же откуда-то снизу, щекоча ноги, подкрадывается страх. Чем дальше мы от берега, тем глубже, и я не могу об этом не думать.

Мотнув головой, вижу, что «Барк» остался далеко позади, и еле сдерживаю панику. Нас разделяют метров пятьсот, если не больше. А океан становится все более холодным, темным, зловещим. Воздух вдруг сотрясает выстрел, эхо которого отскакивает от воды. Я замираю ни жива ни мертва.

– Что это было? – спрашивает Кики.

– Не знаю, – лгу я, а сама представляю, как череп Чарльза разлетается на осколки, совсем как голова Ариэллы.

Похоже, у меня настоящая паническая атака. Прежде я с ней не сталкивалась, но симптомы знаю. Галлюцинации, покалывание, ком в горле. Во многом панические атаки напоминают сердечные приступы, и поэтому таких больных часто госпитализируют. Голова кружится, перед глазами все плывет. Я всхлипываю и судорожно ловлю ртом воздух. От этого только громче становятся вопли Купера, которые не прекращаются с тех пор, как мы отправились в путь. «Я хочу обратно! Хочу обратно!» – без конца повторяет сын, когда к нему наконец возвращается дар речи. Но шум имеет свойство распространяться, а мы не так далеко, чтобы нас никто не услышал. Недовольно шикнув на Купа, я тянусь к руке Джека и крепко ее сжимаю, а он подносит мою ладонь к губам. Горячее дыхание согревает мокрые, дрожащие пальцы. Не время паниковать. Поможет только самоконтроль. Возьми себя в руки, Эмма. Сконцентрируйся на тепле кожи Джека, легкой щетине на подбородке. Постепенно покалывание отпускает, в голове проясняется, и я снова различаю запахи. Пластик, соль, шампунь, которым мыла Кики голову вчера вечером.

– Вы такие молодцы. – Джек говорит сбивчиво, заплетающимся языком, как пьяный. Наверняка он балансирует между сном и явью. Отпустив его руку, я продолжаю тянуть за собой матрас. Кики на минуту останавливается, кладет голову на пластиковый бортик и плачет. Уверена, она жалеет о своем решении плыть рядом с матрасом. Я трижды целую дочь в голову. Эхо выстрела, повисшее в воздухе, напоминает, как сильно я ее люблю.

– Мы все большие молодцы, – вторю я Джеку и, окунув голову в воду, мотаю ею из стороны в сторону. Это немного меня отрезвляет. Слова поддержки – вот в чем нуждается сейчас каждый из нас, включая меня. – Какие же мы смелые! Представляете, как все удивятся, когда мы доберемся до острова?!

Кики поднимает голову. Глаз ее почти не видно в кромешной тьме – два черных провала, зияющих на бледном лице. Сити моих слов не понимает, поэтому я тепло улыбаюсь и похлопываю ее по руке. От этого ей вроде бы становится легче, и малайка принимается толкать воду еще усерднее. Марьям устроилась на матрасе с Акмалем, который, убаюканный волнами, погрузился в сон. Его мама может только лежать на спине, положив малыша себе на живот. Стоит ей приподняться, и матрас перевернется. Я постоянно напоминаю ей об этом.

– Мы

сбежали и спасли Джека, – утешаю я Кики, гладя ее холодную щеку и целуя в мокрые волосы. – Представь, сколько всего ты расскажешь одноклассникам!

Я с тревогой поглядываю на открытый ворот дочкиной пижамы. Только бы туда не залилась вода и не проникли медузы. Впрочем, хватит об этом думать. Слишком поздно. Мы здесь, в открытом океане. Поэтому я продолжаю тянуть за собой матрас, гребу свободной рукой и отталкиваюсь ногами, но постепенно начинаю уставать и потому предлагаю Кики остаться рядом с Джеком, пока я буду толкать матрас сзади. Дочь хочет плыть рядом со мной, и я не возражаю.

– Давай дадим Джеку немного отдохнуть, – предлагаю я, притягивая Кики к себе. – Ему нужен сон. А нам – хороший марш-бросок. Ну что, поехали?

Кики принимается ритмично отталкиваться ногами, поднимая брызги.

– Молодец, Кикс. – Я целую дочь в макушку. – Чем лучше постараемся, тем быстрее доберемся до острова.

Воодушевленная моей поддержкой, дочь изо всех сил молотит ногами и толкает перед собой матрас, и мы наконец-то продвигаемся вперед. А живот снова сдавливают спазмы. Я их игнорирую. Не сомневаюсь, вот-вот пойдет кровь, запах которой быстро разнесется по океану. То и дело я начинаю задыхаться, потому что ощущение мне слишком хорошо знакомо, и это уже не ложные схватки. Так начинаются роды.

Сейчас

21:42

Кажется, мы на полпути, когда Кики просится прилечь на матрасе рядом с Джеком. Дочь вымоталась и больше не может плыть, к тому же окружающая темнота ее пугает. Вот уже час мы в открытом океане. Волны становятся все выше по мере того, как усиливается ветер. Укрыться от его порывов негде: поблизости нет ни бухты, ни гавани, ни гор.

Ровно посередине между двумя островами всех захлестывает вихрь эмоций: крутые падения сменяются резкими подъемами – вверх-вниз, вверх-вниз, как на американских горках. Страх перед бескрайним океаном и жуткими созданиями, таящимися в его глубинах. Тревога из-за выстрела. Паника, стоит кому-то из нас что-то увидеть, услышать, почувствовать. Что это? Акулий плавник? Нет здесь никаких акул. А там? Показалось: всего лишь моя нога. Кажется, я только что слышала всплеск. Никого там нет, просто волны шумят.

Наконец эмоции стихают, и на смену адреналину приходит истощение. Мои слова поддержки – единственное, что придает нам сил, заставляет не опускать руки и двигаться вперед. Но и от них нет почти никакого толка.

Кики устала, и это тоже меня пугает. Но я не виню дочь: ее ножки еще слишком малы, чтобы преодолевать такие дистанции. Время от времени я велю ей сделать передышку и просто повисеть, держась за борт.

На меня тоже наваливается усталость. Джек, проснувшись, предлагает опереться торсом о матрас, чтобы было легче отталкиваться. Но если я случайно задену Купера и тот свалится в воду, обратно мне его не затащить. Теперь и на меня накатывает волна паники. Я тоже думаю об акулах. Боюсь, что скоро они нас настигнут, почуяв запах моей крови или ощутив вибрации от толчков и всплесков.

Усилием воли выкинув из головы эти тревожные мысли, я продолжаю рассекать воду, то выбрасывая ноги прямо, то раскидывая в разные стороны, по-лягушачьи. Надо сосредоточиться на том, что будет, когда мы доплывем. Чашка горячего чая, миска соленых чипсов, уютная постель с белоснежным бельем, пушистый халат. Тапочки, вымытые под горячим душем волосы, увлажняющий крем на сморщенной коже рук. Бальзам для губ. Расческа. Врач. Мне нужен врач. Живот снова напрягается, каменеет, оттягивает поясницу. На сей раз мне не удается сдержать стон.