Отморозки
Шрифт:
Само собой, что никто ничего не слышал, но никто не хотел показаться глухой тетерей. Все офицеры заговорили, загомонили, наперебой утверждая, что они ясно слышат бой.
– Так чего же мы ждем, господа? Вперед! Марш-марш!
И полк помчался туда, где на старом, брошенном фольварке располагались охотники...
Через полчаса бешеного галопа до казаков действительно донеслась стрельба. Звуки залпов словно пришпорили казаков, и они поскакали еще скорее. Анненков еле-еле успел уговорить полковника выслать вперед дозор с тем, чтобы разобраться: какими силами обороняются наши, какими силами атакует противник и откуда ловчее вмешаться
Есаул лично возглавил пошедших на разведку. Он заставил казаков спешиться, и подобрался по-пластунски почти к самому расположению вражеских кавалеристов.
Немцы заметно нервничали. Третья атака на казалось бы беззащитную против кавалерии пехоту русских, и - потери составили едва ли не половину полка! А проклятые русские не подались назад ни на шаг.
Появление у противника пулеметов оказалось неприятным сюрпризом, и уланский полковник решил, что с него хватит терять своих солдат в бесплодных атаках. Он отправил двух улан к соседу за помощью, и теперь с нетерпением ожидал ответа от восемнадцатого саксонского гусарского полка. Но все никак не мог дождаться...
...Двое улан и гусарский лейтенант нещадно нахлестывали коней. Саксонцы уже спешат на помощь своим товарищам, и нужно немедленно сообщить командиру уланского полка об этом и о том, что саксонцы идут по старой лесной дороге, которая не отмечена на карте.
Особенно торопился лейтенант Вейзен. Он совсем недавно выпустился, окончив обучение, в полк, буквально два месяца тому назад получив заветные офицерские погоны, и теперь, теперь....
В прошлое посещение родного дома в Альбертштадте - маленьком городке под Дрезденом, лейтенант чувствовал себя подлинным триумфатором! Отец привел его в свою любимую пивную и...
– ...Ну-с, господин лейтенант, - веско произнес учитель гимназии, которую три года назад закончил юный Вейзен.
– Значит, вы едете на фронт, добывать победу для Фатерлянда?
– Да, - ответил лейтенант, с трудом подавив в себе желание прибавить 'господин учитель'.
– Нас отправляют на Восток, чтобы решить вопрос с Россией.
– И это правильно!
– воскликнул учитель с жаром.
– Это великолепно! Я всегда говорил, говорю и буду говорить: будущее Германии - на Востоке! Мы возьмем эти земли и построим там новый порядок! Германский порядок!
– Он щедро наполнил рюмки отца и сына Вейзенов и поднял свою, - Прозит!
– Прозит!
– поддержали его отец, почтмейстер и начальник станции.
– А я говорю - нет!
– рявкнули в унисон брандмейстер и полицмейстер.
– Надо как можно скорее принудить Россию к миру и обрушиться всеми силами на Францию! Мы должны разгромить французов и преподать урок этим предателям-англичанам! Ведь верно же, господин лейтенант?
'Господин лейтенант' купался в лучах славы, наслаждаясь тем, что его мнения спрашивают первые люди города. Его распирало от гордости, и он просто растворялся в мечтах о будущем...
А теперь Вейзен мечтал о Железном кресте. Если в следующий раз он приедет домой с крестом на кителе, то... Его отец - чиновник магистрата, будет на седьмом небе от счастья, а Лиззи... впрочем, тогда можно подумать и о ком-нибудь другом: все-таки Лиззи безнадежно глупа и провинциальна. В конце концов герой войны может рассчитывать и на лучшую партию. Вот, например, у барона Гидау подросли две дочери и старшая - Ольга, чудо как хороша! Однажды он видел ее, когда она прогуливалась в открытом ландо. Тогда она не обратила
Тут на лейтенанта Вейзена снизошло вдохновение, и он будто наяву представил себе свидание с баронессой Ольгой. Но почему-то это его не удовлетворило, и он задумался о том, что у его полковника, графа Рейнхарда фон Клотца тоже, по слухам, имеется дочь-красавица. И вполне возможно, что полковник обратит внимание на своего офицера-героя...
Мечты унесли лейтенанта в заоблачные эмпиреи и ему же виделось, как сам кайзер вешает ему на шею крест голубой эмали и предлагает юному герою обратить внимание на одну из его дочерей. Но внезапно все оборвалось, причем самым неожиданным и неприятным образом: что-то с ужасающей силой ударило его чуть ниже уха. В голове сразу же зашумело, перед глазами заплясали яркие огоньки, и лейтенант сам не заметил, как вывалился из седла.
Вейзен пришел в себя и с удивлением обнаружил, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Вернее, пошевелить он может, только при этом почему-то перехватывает горло и становится нечем дышать.
– Не надо дергаться, - произнес негромкий голос на вполне приличном хохдойч.
– Не стоит, а то удавишься.
Над лейтенантом стоял высокий, плечистый человек в русском мундире. Вейзен покрылся холодным потом: мундир оказался казачий! За свое недолгое пребывание на фронте, юноша успел наслушаться леденящих кровь историй о нечеловеческой жестокости и безудержной кровожадности казаков. И вот он попал в руки этих людоедов, которые пожирают германских младенцев и пьют кровь германских девушек?! Боже, боже!..
Анненков смотрел на пленного офицера с холодным любопытством токаря, прикидывающего, какой резец использовать сперва, какой - потом. Наконец он принял решение, и обратился к пленнику:
– Ну-с, любезный, и куда же вы так спешили? Давайте, излагайте побыстрее, у меня мало времени.
Лейтенант судорожно сглотнул, затем попытался что-то сказать, но лишь беззвучно открыл и закрыл рот.
– Послушайте, гусар, - полковник Рябинин окончательно взял власть в свои руки.
– Вы из саксонского полка, здесь - прусские уланы.
– Он перехватил взгляд лейтенанта, и надавил своим взглядом.
– Я понимаю, что Львов натянул уланам глаз на жопу, и они запросили поддержки. Вопрос первый: на помощь должен прийти только ваш полк, или вся дивизия?
– Тут он перешел на шипение взбешенной кобры, продолжая давить пленника взглядом - Отвечай, засранец, а не то я тебе сейчас глаз вырежу.
С этими словами он вытащил нож и приставил острие к лицу Вейзена.
Лейтенант заверещал пойманной крысой и сделал попытку отползти, но аркан, которым он был спутан, затянулся, и пленник задергался, захрипел и забился.
– Ну! Выкладывай!
И, рыдая и унижения, от страха Вейзен принялся выкладывать. Ему очень не хотелось отвечать, но умирать не хотелось еще сильнее...
– ...Так что, господин полковник, необходимо бить сейчас, пока не поздно.
Михайловский помолчал, а затем кивнул. В свое время он, по малолетству, не успел на турецкую войну, потом не попал на японскую, а теперь... Теперь ему очень хотелось показать, что он не уступает своим многочисленным предкам, прославившим род Михайловских в войнах и сражениях. Поэтому раздумывал полковник недолго. Привстав он крикнул: