Отморозок 5
Шрифт:
Через неделю все вновь прибывшие будут просто вылизывать свои тарелки до блеска, так что и мыть не нужно Солдат в первого года службы всегда голоден и постоянно ищет чтобы украсть и сожрать. «Черпаки» уже бывают сыты, потому что, им достаются лучшие куски от раздатчиков и за столами они первыми подходят к бачкам с едой и выбирают все самое лучшее. Ну а «дедушки», те почти не ходят в столовую, предпочитая питаться из солдатских посылок, которые они отбирают у младших призывов, или из чипка, как называют магазин, где можно отовариться солдатам. Либо «деды» могут забирать продукты со склада и припрягать молодых жарить себе картошку с тушенкой. Появившийся в столовой дед, имеет право первой ночи на любую еду и «молодым» лучше не попадаться ему на дороге. Поэтому «молодые» должны ходить только по
Свои гражданские вещи мы сдали, получив взамен комплект военной формы, кирзачи, и прочую необходимую солдату ерунду. Я незаметно сунул шустрому прапору с мордой пройдохи, который был на выдаче, десять рублей, и получил все новое и по размеру, а кирзачи специально на размер больше, будет куда намотать портянку и утеплиться в случае надобности. С собой у меня припрятано еще чуть более пятисот рублей. Это мой запас, для решения первоочередных вопросов, ну а потом, я надеюсь как-то освоиться и вопросов станет меньше. Деньги у меня в основном сотками так что, туго свернутые в трубочку, они места много не занимают. Три десятки я оставил в кармане и как раз одну из них вручил прапору, чтобы тот подобрал одежду получше. И не прогадал.
Весь этот день нас гоняли то туда-то сюда. Знакомились с частью в которой нам предстоит провести почти три месяца. Нам объясняли писанные и неписанные правила местной жизни. Сержанты на меня косились, но никто пока не трогал. Делали вид, что ничего особого не произошло. Видать мое «воспитание» отложено на время после отбоя.
В первый день нас даже не стали дрессировать в одевании и раздевании на время. Скорее всего, этот вид обязательной программы оставили на потом. Не все же сразу вываливать на ошалевших от новых впечатлений «запахов».
В казарме я выбрал себе спальное место у окна, подальше от входа, на двухярусной койке снизу. Никто не стал претендовать на него. Около меня вообще сейчас образовалось кольцо отчуждения. Все ждут, к чему приведет мой демарш в бане и не хотят проблем для себя. Только Рома Бргаман держится рядом, как ни в чем не бывало. Видать, в отличие от всех остальных, он решил сделать ставку на меня. В принципе разумно никто больше не стремиться подтянуть хлипкого Бергмана к себе в компанию, не надеясь на его действенную поддержку. Рома занял место сверху. Перед тем как залезть на свою койку он подсел и тихо сказал мне.
— Юра, ты можешь рассчитывать на меня. Если за тобой сегодня ночью придут, я пойду вместе с тобой.
— Ром не переживай, я справлюсь сам. Ты мне только подай сигнал, если я вдруг усну, а за мной придут, — с улыбкой ответил я ему. — но по любому, спасибо за предложение.
— Я реально готов пойти за тобой. Ты не думай, я не струшу и не предам.
Черные глаза Ромы преданно смотрели на меня, и я читал в них решимость идти до конца. В этом тщедушном парнишке смелости, оказывается, побольше чем в остальных пацанах из нашей московской команды. Например, в том же Карасе, который хорохорился по пути сюда, а здесь один раз получив в грудак сразу сдулся как проткнутый иголкой надувной шарик. Вот как бывает в жизни, самый тщедушный, казалось бы, парень готов встать рядом со мной, хотя я для него никто. Подумаешь, помог ему в машину залезть, и о гражданской жизни с ним немного потрепались. Ерунда, если задуматься. А те, кто раздували перья в поезде, безропотно отдали все, что у них хотели забрать и теперь у же не слышно речей о том, что нужно всем вместе держаться. Хотя, ничего нового. Я для них никто, не сват и не брат. Стал бы я за них вписываться сам? Хрен его знает. Зависит от ситуации.
— Ладно Ром, иди спать. Я реально сам разберусь. — Снова ответил ему я. — Завтра тяжелый день будет.
Бергман вздохнул и полез на свою койку, а я лег на спину и стал считать вдохи, успокаивая дыхание и ум, и ожидая, когда за мной придут.
Глава 6
Весь наш взвод сидит на проходе в казарме, радуя взгляд важно расхаживающего позади нас сержанта, чистой наглаженной формой и бритыми затылками. Мы, с ровными спинами, сложив руки на коленях, чинно
На экране сейчас показывают, как наши десантники один за другим дружно вылетают в раскрытый задний грузовой люк транспортника, а потом в ослепительно синем небе красивыми белыми цветками распускаются купола парашютов Д-5. Наша бравая крылатая пехота, паля из автоматов еще в воздухе, как снег на голову, падает с неба на бегущего в панике противника. Потом показывают, как сбрасывают военную технику на огромных грузовых парашютах. Это тоже очень впечатляет, особенно момент, когда перед самым приземлением происходит отстрел парашютов, включаются тормозящие реактивные двигатели и БМД, окутываясь клубами дыма и пыли, наконец, оказывается на земле. В Советском Союзе проводились даже десантирования бронетехники с уже сидящим внутри экипажем, чтобы, как говорится, с неба сразу в бой. Со стороны выглядит все красиво, вот только в уже недалеком будущем, это нифига не жизненно.
В известном мне ХХI веке не будет никакого эффектного десантирования с огромных транспортных самолетов. Если только не вести войну с туземными племенами в дебрях Африки, то при наличии хоть какого-то ПВО, тяжелые транспортники посшибают еще задолго до точки сброса. Да и сами спускающиеся с неба десантники и техника, стали бы удобной мишенью для окопавшегося на укрепленных позициях противника. Пока ты как елочная игрушка висишь в воздухе, у всех на виду, ты абсолютно беззащитен. Не будет не только эффектного десантирования целых парашютно-десантных полков в тылу противника, не будет так же быстрых прорывов танковых клиньев вглубь обороны противника, не будет глубоких охватов, и прочих военных премудростей родом прямиком из второй мировой войны.
В реале в войне приблизительно равных армий, обладающих всем спектром вооружений, будут многодневные тяжелые позиционные бои за каждый самый маленький населенный пункт. Оборона врага будет буквально «прогрызаться» с большими потерями и продвижениями на десятки и сотни метров, а не на десятки километров в день. Будут рои дронов в воздухе, охотящиеся буквально за каждым отдельно взятым бойцом, не говоря уже военной технике. Военная техника будет защищаться самодельными «мангалами», которые, придавая нелепый вид, хоть как то будут защищать от вездесущих пронырливых дронов. Детская игрушка станет самым эффективным оружием, наносящим до 80 процентов урона. Именно дроны с обеих сторон будут изолировать линию боевого соприкосновения сильно ограничивая возможность своевременной доставки подкрепления, боеприпасов и продовольствия большими колоннами грузового транспорта. Любая автоколонна сразу же будет замечена летающими высоко разведывательными беспилотниками и накрыта «артой». Ротация подразделений превратится чуть ли не в русскую рулетку с непредсказуемым результатом. Есть поговорка — генералы всегда готовятся к прошедшей войне. Эти слова как нельзя точно выражают то, что мы сейчас видим по телевизору. Но зато, как все это красиво и как тешит сердца воинского начальства, заодно показывая советским гражданам насколько сильна, могуча и непобедима наша советская армия.
Вот только в моем отдельно взятом взводе никто так не думает. Бесконечные наряды на хозработы, из которых самым нелюбимым, является наряд на кухню, муштра на плацу, мелочные и крупные придирки сержантов по поводу и без, равнодушие и полный пофигизм офицеров. Мы это все видим воочию каждый день. Ни о какой нормальной боевой учебе нет и речи. Большую часть времени «запахи», коими мы являемся до принятия присяги, занимаются чем угодно только не боевой подготовкой. Сейчас мы проходим КМБ или курс молодого бойца, осваивая премудрости, которые в обязательном порядке должен знать каждый военнослужащий. Казарма должна быть всегда ослепительно чистой. Койки, табуретки и тумбочки отбиваются по веревке до идеально ровного состояния.