Отморозок Чан
Шрифт:
– Нет, это же не ты его завалил, а вирус. Кстати, я тебе решил пушку дать, - перевел тему он.
– Волновую?
– обрадовался я.
– Не совсем, - капитан убрал руку в карман своей разгрузки, достал оттуда какой-то небольшой, белый цилиндр с изогнутой рукоятью и передал мне.
– Что это за хуета?
– Спросил я, с презрением разглядывая эту хуету.
– Это парализатор.
– Нахуя он мне?
– Парализовать.
– Кого?
– Кого хочешь, кроме меня.
– Ну, спасибо. Давно мечтал о такой штуке. Ты что ебнутый?
– В том то и дело. Тебе будет полезно научится держать себя в руках и не убивать всех налево и на право.
– Ты знаешь меня всего ничего, с какого хуя, ты решил, что я убиваю всех налево и на право, блядь? Не помню, чтобы я при тебе кого-то убил без веской причины. Или блядь, если пидоры стреляют в меня из автоматов, это еще не достаточная причина чтобы их ебнуть?
– Достаточная. Но я не об этом. Короче, вспомнишь свою жизнь - поговорим.
– Я помню свою жизнь. Я Сталкер...
– В это я уже верю. Но ты думаешь, что Сталкеры это могучие защитники метро, так что тебе еще предстоит вспомнить кто они на само деле.
– Ну, раз ты блядь теперь веришь, что я Сталкер, так может ты поверишь и в то, что под ними половина красной ветки?
– Не поверю, потому что это чушь. Я знаю, что Сталкеров больше нет, потому что я был в их поселении, когда их не стало. И я верю, что ты Сталкер, потому что видел клеймо у тебя на лопатке, когда тебя оперировали.
– Какое еще блядь клеймо?
– Сталкерское клеймо. Обычно это надпись: «Сталкер» и различные дополнительные обозначения, говорящие всегда только об одном - о количестве убитых. Я не сильно разбираюсь в этих обозначениях, но твое означает что ты никого не убил. Во всяком случае после посвящения.
– Это какое еще обозначение?
– Никакое. Ты не заслужил ни одного.
– Так и какого блядь хуя ты тогда уверен, что я убиваю всех подряд, если видел тату которая означает, что я никого не убивал?
– Во-первых не тату, а лазерное клеймо, а во-вторых... это не твое дело. Просто постарайся почаще применять парализатор и пореже - летальное оружие. Сам заметишь, как люди к тебе потянуться.
– Пусть к хую моему потянуться.
– Только если ты будешь угрожать им парализатором. По своей воле никто к китайскому члену, размером с мизинец, не потянется.
– Ха-ха-ха, блядь. Очень блядь смешно. С десяти лет не слышал шуток про маленькие члены. Пошел в пизду короче.
Я развернулся, сделал несколько шагов в направлении люка, затем развернулся снова и со всей дури пнул капитана в спину. Этот уебок с воплем полетел вниз. Потом я услышал удар и хруст. Я поссал на его труп с края крыши и пошел спасть абсолютно счастливым - больше никаких ебаных историй и тупорылых шуток пятисотлетней выдержки....
Как жалко, что я так не сделаю. Хоть он и заебал меня, но пока что мне нужен мой ебучий антидот. Как только я его получу - капитану пизда.
Дни тянулись очень медленно. Ебучий поселок огородников
Видимо этот пидр нашел себе тут бойфренда или что-то типа того, вот и не хочет уходить.
– Эй пидр, ты себе парня тут нашел что ли?
– спросил я у капитана.
– Когда уже пойдем наконец, а то... эй, сука! Это мои сардельки! А ну, положи на место и пиздуй на хуй, пока жопу тебе не разорвал!
Блядские хитрожопые огородники. Пока я беззаботно болтал с Капитаном, потеряв бдительность, одна из местных баб удумала спиздить сардельки, которые мне оставила Вера.
Кстати, мы сидим у костра во дворе. Капитан зашивает свои штаны, которые порвал хер знает где - может парень его таинственный разорвал, пытаясь побыстрей добраться до его жопы. Короче, он зашивает штаны, а я читаю книжку, которую мне Вера дала, и жду пока остынут сардельки свиные, которые мне тоже притаранила Вера. Сижу блядь, жду пока остынут, а эта жирная свинота решила их спиздить. Вот мразь.
– Ты видел это? Вот сука, да? Только глаза отвел, а эта тварь уже сосиски мои спиздить решила. Эй толстожопая! Не подходи к моим сарделькам больше! Посмотри на себя, кит ты ебаный! Жри морковку блядь. Сама уже как сарделька!
– Ну нахрена ты так на нее...
– наконец оторвался от своих штанов и иголки капитан.
– На сардельках же не написано, что они твои, а тарелку ты на другой край скамейки поставил, вот она и решила, что они ничейные.
– Ага бля, как же. Эта сука, наверняка, в засаде сидела полчаса - ждала, пока я бдительность потеряю.
– Да не было такого. Она из двухэтажки вышла и мимо шла, увидела тарелку, решила, что тарелка бесхозная.
– Решила она... Сейчас решу ей по ебалу дать. Какого хуя тут тарелка бы стояла, если она ничья? Сама что ли пришла, у костра блядь погреться? Ясно, что она моя. Хуйня это все, короче. Откуда ты вообще знаешь, что жируха из двухэтажки вышла? Ты ж штаны свои ебучие зашиваешь.
– Я всегда слежу за обстановкой краем глаза. Привычка.
– Хуичка. Когда уже съебем отсюда? Заебало жить в страхе - то хавчик припиздят, то вон штаны тебе порвали.
– Если за неделю тебе хуже не станет, то свалим. Уговор?
– Хуев забор. С мамой своей договаривайся. Я пошел короче, воздухом подышу, заебал ты штаны свои штопаешь - смотреть противно. Ты бы еще тут в жопу ебаться начал с парнем своим.
Я встал со скамейки и зашагал прочь, прихватив с собой тарелку с сардельками. Где эта оголодавшая? А, вон она, в беседке, плачется деду Славе - ябеда ебаная. Я направился к ней, ступая прямо по грядкам под неодобрительные взгляды местных, которые в них копаются. Наконец я вошел в беседку. Жируха оглянулась на меня. Рожа грустная, взгляд обиженный.