Отмщение
Шрифт:
Толстиков, продолжая смеяться, поспешно и вполне споро подбирает с ковра бумаги, сортируя по ходу и засовывая в папку. Белозёрский, тем временем с комфортом усаживается в кресле по правую руку от начальницы. На привычном месте первого зама. Маленькая, но откровенная месть... Уверенными жестами, словно фокусник, генерал извлекает из хитро взятой всевозможными защелками папки документы. Искомое после в ведомом лишь владельцу порядке причудливым пасьянсом ложится на стол.
Управившись наконец, Толстиков между тем наконец поднялся с пола. Наскоро - больше дурачась - отряхнувшись, неспешно проследовал к столу. С шумом отодвинув кресло, уселся
– Что, Рафаэль Леопольдович? Боитесь ниппонских (или нихонских?) шпионов?
– ехидно усмехнулся Толстиков, кивком указав на папку коллеги.
– Мои сведения, Илья Сергеевич, представляют реальную важность, - на лицо Белозёрского вернулась великолепная маска презрения. Верно, весьма похожим образом самый последний римлянин пару тысяч лет назад смотрел на любого разодетого в золото варвара - ощущая полное моральное превосходство.
– В отличие от того... ну одним словом того самого, которым вы, если так можно выразиться... занимаетесь.
– Довольно!
– директор раздраженно хлопнула ладонью по зеленому сукну. Только на этот раз похоже эмоции вполне искренние.
– Немедленно прекратили! Мы здесь делом занимаемся или что?! Илья Сергеевич, приступайте...
Толстиков, невозмутимо пожав плечами, взял слово:
– Хорошо. Итак, по порядку. Начну с хозяйственной части...
– генерал не глядя выудил из папки кипу листов и принялся излагать с места. При этом голос Ильи разом преобразился - исчезли без следа намеки на иронию. Генерал стал похож на генерала: строгий, подтянутый, серьезный. Каждое слово ложилось на слух словно отточенный, отполированный кирпич в ряд.
– На сегодняшний день к изначально подготовленному парку из шестидесяти тяжелых танков ИС-10 и двухсот основных, среди которых десять - Т-117КА, сто сорок - Т-115А, пятьдесят - Т-110А. Дополнительно собрано из резерва пятьдесят единиц: десять тяжелых и сорок основных соответственно. Резерв на сегодня составляет сто сорок тяжелых для оперативной сборки, пятьдесят для полного цикла, тысяча пятьдесят пять основных для оперативной и двести для полного. Что дальше?... Развертка линий конвейерной сборки завершена на семьдесят процентов: завершены работы по первому цеху, второй и четвертый на уровне контрольной проверки цикла. Третий цех будет разморожен по завершении в равной степени пуско-наладочных работ на остальных объектах...
– Илья Сергеевич, - Ветлуга прервала Толстикова, на вздохе.
– Это все, конечно, здорово. Только ведь мы эти цифры наизусть помним - уже не первый год здесь. Если есть качественные изменения, прошу, - давайте сразу к ним.
– Хорошо, - Толстиков непринужденно кивнул. Ладони умеренными, небрежными пасами перетасовал листы. Подровняв края, опустив стопку ребром на стол, генерал продолжил: - Тогда так... Эксперименты с рефлектирующими кристаллами пока не продвинулись дальше известного - преодолеть рубеж в пять метров не удается. Так что пока технология неэлектронной связи недоступна.
– А для единичных случаев?
– уточнила Галина. Сосредоточившись на работе, женщина невольно забылась - по старой привычке, укоренившейся с молодости, принялась ожесточенно грызть карандаш. Толстиков невольно улыбнулся, наблюдая за разительной переменой в характере: из сурового директора Ветлуга успешно перевоплощалась в прилежную ученицу.
Галина же пропустила мимо реакцию Толстикова,
– Для разведывательно-диверсионных операций сейчас разработку можно использовать?
– Опытные образцы достаточно стабильны...
– уклончиво ответил генерал. Затем, сложив что-то в уме все-таки выдал однозначный ответ.
– Можно. Только, конечно, в пределах допустимой прочности.
– А каков сейчас показатель?
– При постоянной нагрузке кристаллическая решетка деформируется необратимо после пяти часов. Конечно, в среднем. После критическая масса ошибок превращает передаваемую информацию в полную бессмыслицу...
– И что, - недоверчиво поинтересовался Белозёрский.
– Никакого излучения? Никаких полей?
– Нет, - твердо заверил Толстиков.
– Используется совершенно новый принцип. С уверенностью могу сказать одно: каким бы ни было взаимодействие - в привычном спектре мы его не видим.
– Если до сих пор не видите - есть ли вообще смысл полагаться на разработку?
– Рафаэль Леопольдович, состроив скептическую гримасу, откинулся на спинку кресла. Пальцы ладоней сплелись, образовав подобие пирамиды.
– Ведь нет гарантии, что противник не осведомлен о чем-то схожем. А, если учесть колоссальную разницу потенциалов звездной и нашей цивилизации, так и вовсе...
– Нет, - вновь односложно ответил Толстиков. В мягком голосе звучит непоколебимая убежденность - истовая, непререкаемая.
– Я уже неоднократно заявлял: это вредная точка зрения. Если сравнивать, что мы знаем и что не знаем, то можно далеко зайти - следуя подобной логике человечество должно сражаться не только безоружно, но и голышом. Ведь мы же, право слово, не можем быть уверенны в надежности внешних физических объектов вплоть до уровня молекулярного взаимодействия, нет?
– Абсурд!
– Белозёрский возмущенно хлопнул ладонями по столу. От избытка чувств даже невольно привстал.
– Вы, Илья Сергеевич, передергиваете! Одно дело рассчитывать на принципиально новую технологию - не изученную и не проверенную до конца. Никто при этом не заставляет отказываться от всего наследия цивилизации!
– Абсурд? Ничуть!
– Толстиков упрямо поджал губу.
– Мы не инквизиция - мы на острие прогресса. Какого чёрта?! Да ведь в любом проявлении мы заведомо слабее!...
– Только ведь технику-то используем с ограничителями!
– справедливо поддел Белозёрский.
– Согласен!
– кивнул Толстиков.
– Но в обычном стрелковом оружии никаких страховочных систем нет, а мы ведь используем не меньше!
– Ну-у-у!
– Белозёрский всплеснул руками, подняв открытые ладони над головой.
– Так мы точно никуда не продвинемся! Если предположить, что противник способен управлять течением процессов - например, горением, - то можно прямо сразу бежать сдаваться!
– Именно!
– Толстиков, облокотившись о стол, перегнулся на сторону Рафаэля и назидательно ткнул в сторону коллеги пальцем.
– Так чем подобное нежелание делать подобное предположение отличается от предложения о нашей разработке?...
– Так, хватит!
– Ветлуга вновь грозно громыхнула кулачком по столешнице.
– Вам хочется языком чесать? Милости прошу - в свободное время! Этический вопрос уже давно решили - всё! Илья Сергеевич, давайте дальше - и по-существу!
– Слушаюсь, товарищ генерал!
– Толстиков, мгновенно переключившись, шутливо взял под козырек.
– Тогда, я думаю, сразу перейду к главной разработке...