Отмщение

Жиров Андрей Сергеевич

– История долгая, товарищ генерал-майор, - пожав плечами, усмехнулся Ильин.

– Иван Федорович, - Толстиков решительно поднялся, вышел из-за стола.
– Прошу, если не трудно всё же оставить чины. В конце концов, это просто неловко. Ведь посмотрите на нас: вы - боевые офицеры, прошедшие долгий, тяжелый путь ведете себя словно на приеме не иначе как у высокого начальства. В то время, как мы не можем ответить - генерал, словно извиняясь, указал на гражданскую одежду.

Действительно, офицеры с "Неподдающегося" и начальство "Алатыря" выглядели словно из разных миров. Первые

одеты в потертую, мешковатую местами "полёвку", лица обветренные, заострившиеся от усталости, нервов и голода, под глазами легли черные тени. Вторые же словно бы прямиком вышли из давно забытой мирной жизни - небрежные, аккуратные. Да что говорить - они именно что прямиком оттуда и есть.

– Хорошо, Илья Сергеевич, - согласился Ильин. И всё же не удержался от ухмылки.
– Только ведь война, невольно привыкаешь...

И в этой ухмылке Толстиков увидел - не пренебрежение, но грусть умудренного жизнью человека. Генерал ощутил себя юнцом, допустившим невольно бестактность. И вот взрослый, стоя перед ним не говорит ничего, не осуждает. Но от одного взгляда хочется невольно сейчас же бежать, чтобы сбросить с себя гражданскую одежду.

Свитер, брюки, рубашка - всё сейчас словно обжигало кожу, усиливало стыд. Стыд за собственную расслабленность. За то, что во время войны забыл, потерял связь с реальностью. Вроде бы ждал прибытия приписанных частей. Но так... Формально, для галочки. Не особо вникая в то, что ВОЙНА... И сейчас, вместо того, чтобы покинуть привычную нору, упрямо старается навязать прошедшим через пожарище войны людям свои правила.

– Да, конечно, - запинаясь ответил Толстиков, избегая смотреть Ильину в глаза.
– Простите, товарищ Ильин - я не прав.

Ветлуга, заметив изменение в лице коллеги, взяла инициативу:

– Товарищи, простите за недопонимание. Мы действительно здесь - на краю света - одичали, отвыкли. Поэтому, если не против, предлагаю собраться здесь же через... Три часа. Вы сможете отдохнуть, а мы соберем достаточно информации, да и вообще подготовимся к работе.

Переглянувшись с товарищами, Ильин кивнул:

– Принимается, Галина Викторовна. В таком случае ещё раз выражаю от своего имения и подчиненных благодарность за прием. Разрешите идти?

– Да, да, кончено!
– поспешно ответила Ветлуга.
– Вас проводят...

– Благодарю, - вежливо отказался Ильин.
– Мы уже знаем дорогу. До свидания, товарищи.

Офицеры легко поднялись следом за командиром и, отрывисто козырнув, покинули комнату...

...
– Ну и что думаете?
– Ветлуга задала давно назревший вопрос, стоило двери закрыться за спинами гостей.

– А что тут думать?
– искренне удивился Толстиков. После чего, усмехаясь, добавил.
– Опасаешься шпионов?

– Ничего смешного, - раздраженно фыркнула Галина.
– Слишком уж неправдоподобная история выходит. Как-то всё нарочито, фальшиво...

– Галина!
– воскликнул, негодуя, Илья.
– Ты вообще себя слышишь?! Неправдоподобно! Да что же - было бы лучше, если бы сюда довели не бригаду, а пару взводов россыпью?! Или же вообще им следовало строго по инструкции сгореть на орбите?

– Илья Сергеевич, - подал

голос Белозёрский.
– Не будем касаться этической стороны вопроса. Дело в другом: столь успешные действия невольно кажутся нарочными. Вероятность же по любым статистическим выкладкам исчезающее мала...

– Да причём здесь выкладки?!
– раздраженно рявкнул Толстиков. От избытка эмоций генерал даже от души приложил кулаком по столу.
– Нельзя мерить одним аршином жизнь и все эти дурацкие бумажки! Нам бы по-хорошему сейчас думать, как наградить людей за героизм! Ведь они выжили в космосе - в бойне, где разнесли весь объединенный флот трех космических держав! А они сориентировались, приземлились! После сумели не разбежаться, не отчаялись - двинулись к нам! И, несмотря ни на что, дошли! Почти без потерь! Я что-то не так понимаю, или теперь подозревают, если командуешь хорошо?!

– Слишком хорошо... Слишком...
– с явным подтекстом протяжно возразил Белозёрский.
– Совпадение на совпадении - и все сплошь счастливые. Сначала единственные уцелели на орбите... Затем словно нож сквозь масло в атмосферу прошли, приземлились - и это когда пятая часть гражданского авиапарка и почти все ВВС либо разбились, либо уничтожены в первый же час! Как они прошли мимо спутников? И этот ещё Геверциони... Откуда взялся генерал НКГБ именно на этом корабле именно в нужный момент? Опять случайность? Потом непонятные транспортные самолеты... Да это же уму непостижимо! Словно по заказу! Так мало того, что нашлись три исправных - ещё и довести сумели!...

– Да будь они предателями - уже давно здесь камня на камне не осталось!
– не выдержал Толстиков.
– Чего стоит разнести "Алатырь" по камешку?! Сотня ракет - и от нас останутся развалины. Или - в худшем случае - каменный мешок!

– Они могут пытаться выяснить наличие и месторасположение иных станций, - справедливо упрекнул коллегу Белозёрский.

– Оставьте!
– отмахнулся Илья.
– Вам же отлично известно: контуры проводной связи спроектированы с максимальной защитой от внешнего проникновения!

– А я сейчас не о внешнем - именно о внутреннем, - спокойно продолжил Рафаэль.
– Прибыли на базу, чтобы войти в доверие. Может статься, им окажется вполне достаточно разузнать о центре передачи. И всё: сеть провалена. А уж после, вполне вероятно будет и бомбардировка, и ракеты - вплоть до газов и вирусов... А ещё проще - их могут "вести".

– Сумасшедший дом!
– раздраженно бросил Толстиков, тяжело упав в кресло. Чтобы наглядно продемонстрировать несогласие с собеседником, генерал с громким скрежетом развернулся на сто восемьдесят градусов.

– Нечем крыть?
– лукаво поинтересовался Белозёрский, исполненный превосходства. Илья Сергеевич в ответ лишь презрительно дернул губой, прикрыл глаза.

– Так, хватит!
– вмешалась Ветлуга.
– Опять черт знает что устроили. Вам только дай повод - всё лишь бы собачиться!

– Галина! Раз так нужно выяснить правду - не проще ли послать запрос по выясненным фактам соседям?
– всё еще чуть раздраженно поинтересовался Толстиков.
– Тем более, что информация добыта не напрямую, а скрытно и издалека