Отпетые отшельники

Марахович Антон Павлович

– Антон, мы тута поесть принесли раненным, ну и попить тоже. Как они?

– Доктор сказал, нормально. Жить будут. А ещё он сказал, штоб вы назначили одного человека, который будет при раненных неотлучно, помогать и ухаживать. Пусть этот "помощник лекаря" подойдёт к Доктору, тот ему разъяснит, чего делать.

– Сделаем, Антон. Спаси тебя бог!. Вот этот, Силантий, и будет за товарищами присматривать.

– И ещё, Кудря! Пусть эти двое идут кормят болезных, а ты возьми на галере топоры, пилы и другой "струмент" и отнеси Ивану Купе.

Пусть пошлёт в лес людей рубить колья с рогульками для навесов. И первым начинайте строить навес для раненных. У берега. Возле кухни. Пора их из этой вони выносить.

– Забьёте колья в песок, сверху вёсла с галеры вместо балок положите, парусиной накроете. Да не забывайте, что стоять им здесь от силы неделю-две. Следом навесы для кухни сделаете и для трапезной. Ну, а потом для швей и сапожников. Пошлите пару человек разумеющих, пусть нормальные очаги под котлы из камней сложат, вместо этой срамоты.
– я кивнул на "кухню".

– Таскать колья из леса я пришлю пленных турок. Только, не зашибите их там до смерти. Они мне до вечера живыми и целыми нужны. После вечери судить их будем всем обчеством. Ступай с богом.

Кудря кинулся на сходни и столкнулся со спускающимся Агой и остальными турками. Пришлось ему уступить. Ага зыркнул на бывшего раба своими свиными глазками, а потом на меня, отошёл по берегу в сторону и уселся на песок. Почему-то очень захотелось ему ввалить от всей души, уж больно антипатичный кусок дерьма попался. Еле себя сдержал.

Рядом с ним "в жердях" на песке размещались его недобитые "корсары". Под охраной четырёх моих автоматчиков.

Лёха поманил Кудрю с помощником с борта и они втроём скрылись где-то в трюме галеры.

Я оглянулся. В десятке шагов столпились женщины, собранные Ольгой.

Вытащил из под сходен короб со швейными причандалами и потащил его к девицам.

– Здорово, бабоньки!
– дурашливо рявкнул я.

– И тебе здравствовать, Антон!
– ответили в разнобой.

– Вот смотрите, чего у меня есть для вас.
– поставил перед ними короб.

– Вы поглядите, годится ли это вам для рукоделия или ещё чего нужно?

Девки обступили короб со всех сторон, разбираясь с его содержимым. Нитки: и парусные, и суровые, и обычные швейные разных номеров на бобинах. Иглы тоже самых разных размеров, разложенные в прозрачных пластиковых пеналах. Ножницы разные, напёрстки, кроечные ножи и даже портновские мелки. А ещё два пластиковых пакета с пуговицами, большими и поменьше.

Лёха уже тащил с галеры с одним из матросов штуки полотна. Сбросил возле короба на песок.

– Ладно, ты продолжай ткани вытаскивать, все-все что найдёшь на борту, - сказал он волонтёру.
– да по плате кожи всех сортов принеси, не забудь. А я

ещё должен с теми обормотами разобраться.
– он кивнул на рассевшихся в сторонке турок и хлопнул того по плечу.

Девчонки уже раскручивали и мяли руками полотно. Матросик потопал по сходням наверх, а я направился к алахакбарам. Алёша

уже их поднял и построил в ряд.

– Ну что, граждане тунеядцы, алкоголики, хулиганы и дебоширы?
– на автомате начал я по-русски. Потом врубился и продолжил по-турецки:

– Сейчас вас напоят и дадут поесть. Но сперва вы должны хорошенько помыться в море, а то воняете как падаль. Всё поняли?
– рявкнул я зверем.

Многие из магометов вздрогнули и попятились.

– К купанию приступить!!!
– отдал команду свирепо.

– Лёш, ты тут проследи, а я пришлю вам воду и пожрать для этих. Кстати, чем там они гребцов кормили? Узнал?

– Там рыба солённая в бочках, в трюме. Лепёшки плесневелые, репа и мука-не-мука, но какая-то труха, её разводили водой.

– Вот этим их и попотчуем. А кашу со свининой им Аллах есть не велит. Нам самим мало.
– Я подозвал двоих ближних гребцов и послал их на галеру за провизией для бусурман.

К берегу подошёл бот. С него спрыгнули Димыч, Костя и четверо матросов. Я вернулся к своим бабонькам.

– Ну што, девоньки? Годится это всё в работу?

Вперёд выступила Ольга:

– Годится, Антон. Хоть и диковинно и непривычно нам таким шить, но мы совладаем. А полотно тоже хорошее. Из парусины можно порты парням сшить, из полотна детишкам и женщинам одёжу. Из сукна шапки. А парча нам ныне не к чему.

– Тогда так, сперва обшивайте детей, потом женщин, затем мужикам штаны. Ну, а на остаток рубахи парням и шапки. Выберите себе место в сторонке, скажите Ивану Купе - гребцу, он вам там к полудню навес поставит. Постелите ковры, лежаки и приступайте.

– Хорошо, Антон. Сделаем.
– Ольга повернулась к своей артели белошвеек.

– Уф-ф! Ну и утро!
– перевёл я дух и потопал к шлюпке. Залез, сел на корме и достал сигареты. Рядом тут же нарисовался Муха.

– Господин, можно мне спросить?

– Спрашивай.

– Господин, вчера, когда бой был на море, кто так страшно кричал? Я так испугался. Потом Димыч-кэп заставил меня "трюм драить".
– опустил глаза шельмец.

– Так это "Димыч-кэп" и кричал, а ещё "Пен-кэп"" кричал. Они, когда рассердятся, ух-как страшно кричат. Прям звери какие! Умереть можно. Я сам их тогда боюсь.
– я оглядел пляж. Да, "кучки" ещё на месте, видно у Кныша ещё руки не дошли или забыл просто.

– А тебе, Муха, за то, что вчера со-страху в штаны наложил, теперь работа. Видишь по всему пляжу кучи дерьма? Вот иди и все эти кучи закопай. Да не присыпь песком, а вырой яму поглубже и закопай. Понял?

Татарчонок кивнул.

– Ты плавать-то умеешь?
– Муха опять кивнул.
– А до шхуны доплывёшь?

– Доплыву, господин!
– уверил меня он.

– Вот когда всё дерьмо закопаешь, плыви на шхуну к капитану Пену. Ступай.

"Засранец, второй раз уже сегодня кайф от сигареты ломает." Я вытащил "болтайку" и вызвал "Пена-кэпа":