Отпуск с прокурором
Шрифт:
— В порядке, Кать. Меня отпустили, — успокаиваю ее.
— А ты где? Я здесь, в машине у входа в участок. Сейчас выйду и найду тебя.
— Кать, не выходи. Я… я домой уезжаю.
— Не поняла?...
— Обратно домой. Ты бы не могла передать Льву, что я не готова?... Нет, лучше скажи ему, что я его бросила.
— Не готова к чему, Ася?! Ты меня пугаешь, честное слово!
— Он замуж мне за него выйти предложил, но я не могу! Не могу, и все!
— Из-за его брата? — потерянно интересуется Катя.
— Да. Передай ему, пусть не ищет со мной встреч. Все кончено.
— А как же похититель? Те угрозы, что тебе писали на стенах?
— Меня похитил толстяк с низкой самооценкой по кличке Хомяк. Он даже тени своей боится! Теперь, когда я это знаю, мне намного проще с этим справиться.
— Ася, все не так просто. В этом деле что-то не сходится!
— Я знаю, что не сходится, Кать. Просто передай Ключникову, чтобы меня не искал. Знать, что его брат был в том подвале, и вместе сидеть за одним столом на семейных торжествах — это слишком.
— А если на тебя снова нападут?!
— Я смогу за себя постоять. Поверь, я уже не та, что была ещё пару дней назад. Теперь я знаю, почему дело закрыли. Не хочу к нему возвращаться. Начну все с чистого листа.
Чтобы не слушать уговоры, отключаю телефон. По щекам почему-то катятся слёзы. Как глупо! Я на бокс три года подряд ходила, а слёзы сдерживать не научилась! Как была плаксой, так ею и осталась.
… Такси плывёт мимо ночной набережной. Яхты красиво стоят на неподвижной глади реки, подсвеченной яркими фонарями красивых стройкомплексов. Вокруг царит веселье. Вдоль набережной гуляют гости города и местные жители. Прогулочные катера зазывают музыкой, разноцветный фонтан бьет струями, и в нем, несмотря на поздний час, без зазрения совести веселятся дети.
Такси притормаживает у отеля. Я расплачиваюсь с водителем и бодро бегу сквозь стеклянные двери. Боль обжигает сердце, но я стараюсь об этом не думать. Беру на ресепшене электронный ключ и поднимаюсь в номер. Собираю свои немногочисленные покупки в пакет, на несколько секунд останавливаюсь перед зеркалом. Оттуда на меня смотрит бледная Ася Киреева. Что-то больно ноет в груди. Я знаю: эта боль будет со мной всегда, но так будет лучше для всех.
Глава 20
Прокурор
Допросная в полицейском участке место унылое: серые стены, видавший виды стол, обшарпанные стулья. Конкретно сейчас стулья раскиданы по комнате, а мой брат едва не забился под стол. Он бы забился, да габариты не позволяют.
Напротив него, скрестив руки на груди, стоит Темнов. Степа смотрит на него с нескрываемым ужасом. Под вторым глазом у брата красуется свежий фингал, нос в крови.
— Я не хотел её задирать, Лев! Клянусь! — едва завидев меня на пороге допросной, верещит Степан.
Смотрю на него с презрением.
— Какой же ты мудак, Степа!
Размахиваюсь, чтобы ударить, а потом опускаю руку и просто плюю ему в лицо.
— Я не знал, что это Ася! — оттирая с лица плевок, рыдает брат. — Там, в подвале…
Я замираю. Где-то глубоко внутри обрывается и летит вниз моё сердце.
— В каком подвале?
Кушаков
— Тогда, три года назад! Я случайно там оказался! — продолжает рыдать Степан. Ему так страшно, что он не выдерживает и забивается в угол. Прикрывает голову руками, скулит. И я с отвращением отвожу взгляд, потому что, похоже, мой брат обделался.
— Давай подробнее, — цедит Кушаков. Прикуривает сигарету, жадно затягивается.
А я стою, и такое чувство, что земля в один миг ушла из-под ног.
— У них была такая игра! Костя и его элита выбирали жертву, её выслеживали, а потом похищали! Он меня в день моего рождения пригласил на ту дачу! Сказал, у него есть для меня сюрприз. У меня тогда второй ребёнок только родился. Стресс, быт… я был на грани срыва. А Костя сказал, что меня ждет крутая перезагрузка. Так я туда и попал! Мне завязали глаза, отвели в подвал, а потом сняли повязку и показали девушку. После того как во всем доме погаснет свет, начнется игра. Девушку выпустят, и начнется охота. Кто её поймает, тот будет с ней первым. Будоражила игра эта жутко! Я тогда в подвале её обнял и что-то сказал… Типа, «ты — следующая». И… и узнал! Конечно, я испугался. Она же в следственном комитете работала! Скандал вышёл у нас с Костей и его дружками в тот вечер жуткий. Они пригрозили: если я проговорюсь хоть кому-то, мне конец, и всей моей семье тоже…
— То есть ты поскандалил с Костей исключительно потому, что испугался, что Ася работала в полиции и могла навлечь на вас неприятности, а не потому, что она была моей девушкой?! — закусив кулак, цежу я.
— Она тогда уже не была твоей девушкой!
— Поэтому ты оставил ее умирать?!
— Я оставил все, как есть, чтобы не навлечь неприятности на семью!
Я чувствую, как от духоты, царящей в помещении, и от напряжения у меня по спине скатываются капли пота. Мне хочется выть. Они заперли Асю в подвале, этот урод все знал и молчал… Молчал!
— Ни хрена себе! — изумленно произносит Темнов.
— Что потом делали с девушками? — перебивает его Кушаков.
— Я не… не знаю! Меня выгнали оттуда с позором. Сказали, что я трус…
— Дом взорвали по приказу Хвостова? — интересуюсь онемевшими от ужаса губами.
— Я не знаю! Не знаю я!... — Степан растирает по лицу слёзы и сопли. — Мне приказали молчать, и я молчал! Пожалуйста, не бейте…
Я стою и не двигаюсь. Такое ощущение, будто меня огрели по голове чем-то тяжелым. За моей спиной стоит Кушаков.
— У меня же список пропавших девушек, ублюдок! Что же ты молчал?! Ты ведь адвокат, мать твою! — орет он.
— Наша семья разорена! Хвостов крепко нас всех держит за яйца! — стонет Степан. — Как я могу пойти против него?!
Кушаков и Темнов переглядываются.
— Игра ещё продолжается? — летит новый вопрос.
— Наверное… я не… не знаю! Они меня не приглашали больше, потому что я для них тряпка! Не смог преодолеть страх и поиграть с бывшей невестой брата…
Вот теперь мне хочется ударить Степана в лицо, но Кушаков меня опережает. Он подходит к Степану, садится перед ним на корточки.