Отпускай
Шрифт:
Эмма с отчуждением ковыряла вилкой овощной салат. Вроде бы давно не ела, а, вроде бы, есть совсем не хотелось. Иногда она поднимала глаза на своего спутника и слабо улыбалась. Приятно, что он здесь. Еще в электричке казалось, что хотелось побыть в одиночестве, вот только когда она увидела его улыбку, почему-то, полегчало.
Он обдумывал то, что услышал. Внимательно рассматривал свою чашку кофе болотными, прозрачными глазами. Иногда вскидывал брови, наклонял голову в сторону, и стекла очков начинали бликовать.
Без белого халата молодой человек совсем не выглядел как доктор. Скорее, как научный деятель, или учитель сложной, редкой дисциплины. Непривычно было видеть Дагласа в очень тонком, бежевом свитере, и в неформальном
— Слушай. — Мужчина прикрыл глаза, и взял в руки чашку. — Скажу сразу: мне совсем не импонирует твой «братик», но давай, все же, воззовем к здравому смыслу. То, что ты услышала — просто мнение человека, который что-то видел со стороны. Мнение, не более того. По факту он просто приезжал на место вместе с женщиной и ребенком. Кто они? Никто не знает, может, он просто подвозил их. — Даглас усмехнулся. — Все же этот «паладин» сразу пришел к тебе с покаянием, как только переспал с другой. Думаешь, такой как он может еще и вторую семью нести за пазухой? Столько лет? Мне слабо верится, уж больно карикатурный итог. Здесь, во всей этой истории важно другое. — Молодой человек отпил кофе из кружки. — Он, как сказал тот мужчина, выиграл грант за проект плотины. Это, напоминаю, куча денег. Пока вы с ним загибались на стройке, на него упала золотая гора. А вы... продолжали загибаться на стройке, хотя у него слабая здоровьем девушка. Куда он дел эти деньги? На что потратил? Очевидно, на что-то, что было поважнее дома. На что-то, чем он очень не хотел делиться с тобой.
— Он ничего мне не рассказывал. — С обреченной улыбкой ответила Эмма. — Ни про Бел, когда она появилась в его жизни. Поставил перед фактом, в последний момент. Ни про грант, хотя мы бы могли построить дом очень быстро... даже если он хотел купить что-то свое. Я понимаю, это его деньги, я не сказала бы ни слова... но он просто скрыл. Сколько еще таких тайн он носит? Я... если честно, не хочу знать, что это была за женщина, и что за ребенок. — Улыбка становилась все шире и печальнее. — Жизнь брата не должна меня касаться в такой мере. Просто больно, что человек, которому я безоговорочно верила все эти годы... еще тогда скрывал от меня огромный кусок себя. Не считал нужным хотя бы рассказать.
— Ты выглядишь убитой. — Майрон внимательно осмотрел нетронутый салат. — Сложно пережить предательство первого мужчины. А несколько предательств еще сложнее. Вот еще что... — Врач задумался. — У него, в какой-то момент, была уйма денег, как я и сказал. Возможно, еще больше, чем ты сейчас думаешь. Но ни разу он не привел на строительство своего дома рабочих. Ты говорила, мол, все сам делал.
— Да, так и было. Единственное, что… фундамент только с какими-то людьми заливал, а дальше все сам. — Фастер сдвинула брови. — Почему ты говоришь об этом?
— Потому что это странность масштаба параноидной неадекватности. — Мужчина поставил чашку на стол. — Потолочные перекрытия, кирпичная кладка, настил крыши… и все в одиночку, когда есть уйма денег, чтобы пригласить рабочих, и сделать все быстро и легко. Эмма, он либо Скрудж, либо маньяк. Тебе какой вариант больше нравится? — Даглас с усмешкой покачал головой. — В одиночку, неделя за неделей класть кирпичи по собственному проекту… можно только в двух случаях. Когда нет денег на дополнительную рабочую силу, или же, когда хочется, чтобы ни одна живая душа не знала, что именно ты в этом доме мутишь. И черт, как удобно: девушка-инвалид. Принес, посадил, и занимайся своими делами. Она и участие чувствует, и вопросов не задает. Сидит себе, возится со своей простой камерной работой. Подбадривает, улыбается. Слушай, я даю голову на отсечение, что где-нибудь в невостребованной комнате… прячется еще комната. Зачем она ему? — Врач засмеялся себе под нос. — Может, он все это время любил вышивать
— Это какой-то абсурд. — Фастер чувствовала, как уголки губ начинали дрожать. — Возможно, он все же купил дом той девушке с ребенком, вот денег и не было.
— Дом из золота? — Майрон вздохнул. — Напоминаю, он строил плотину. Это миллионы долларов. Допустим, потратил половину на дом. Где другая половина?
— Я не хочу думать об этом обо всем, мне мерзко. — Она сглотнула ком. Похоже, Эмму действительно тошнило. — Если хотя бы половина из того, что мы тут обсуждаем — правда… Боже. Не знаю, как буду после всего смотреть ему в глаза. Сперва Белита. Потом проект плотины. Потом вторая семья, и еще волшебный чердак, до кучи. — Девушка горько усмехнулась. — Никогда не думала, что скажу нечто подобное, но… мой «брат» странный. Нейт… мерзкий. Столько лет… уверенности в мираже. Я словно жила все это время на сцене с декорациями, и думала, что все настоящее. Что у него в голове? Знает ли Белита хоть что-нибудь?
— Эмма, не все так страшно. — Даглас поднял брови. Казалось, он уже пожалел о том, что озвучил свою гипотезу. — Хотел твой братец-параноик себе самый тайный тайник, ну и ладно. У всех тараканы своего размера. Подвез, может, женщину с ребенком пару раз. Скрыл деньги от проекта, жмот. Забей на все это, вы все равно расстались. У него своя жизнь, у тебя — своя. Не убивайся насчет того, что он не оправдал твоих ожиданий. Больше это не твоя забота, пусть Белита с этим разбирается. Её мужик — её проблемы. А ты подумай о себе.
Фастер медленно кивнула. Мимо окна ходили люди, шуршали фантики, выброшенные неосторожными пальцы на тротуар.
Когда-то её держали за лицо горячие, родные руки. Целовали в лоб желанные губы самого лучшего человека в целом мире. Самого заботливого, внимательного, нежного. Он всегда укроет собой от дождя, всегда возьмет на руки. Всегда позволит на себя опереться. Обнимет, и скажет, что любит. Любит больше всего на свете. Больше жизни.
Не существует этого человека. Есть странный брат Нейт, который любит Белиту. Странный брат, у которого есть семья. Есть, возможно, тайник. Что там? Эмма не хотела знать. Этот брат заботился о ней, позволял быть рядом, пока не появился кто-то еще.
В душе шел дождь. На улице теплый ветер гонял по небу белые облака.
Её лицо оставалось недвижимым. Пустой взгляд провожал прохожих. До этого дня ей казалось, что отпустила. Но в чем дело? Почему тогда так больно?
— Как сделать так, чтобы стало легче? — Одними губами спросила Фастер, глядя на аппетитный помидор черри в нетронутом салате. — Меня колотит от мысли, что сейчас я пойду домой. А он… будет вести себя, как ни в чем не бывало. Еду будет предлагать. Поднимать наверх.
— Нужно принять, и смириться с этим. — Майрон прикрыл глаза. — Я могу снять тебе квартиру. Думаю… самое время предложить это.
— Ты? Мне? — Она медленно подняла брови. — Но… но почему?
— Потому что ты мне нравишься, и я хочу, чтобы твой «брат» вместе со своей подружкой отсох. — Даглас улыбнулся. — Но я понимаю, сколько лет вы были вдвоем против всего мира. Так что… я не давлю. Кому-то легче сепарироваться сразу, кому-то отходить медленно, чтобы не страдать от ломки. А, кстати. — Молодой человек достал из-под стола толстый белый пакет. — Помнишь, я говорил, что у меня сюрприз для тебя? Держи. Мой… подарок. — Он достал из пакета крупную, толстую книгу в твердом переплете. Издание было закрыто прозрачной пленкой, и явно являлось коллекционным. Светлую обложку украшала дорогая, детальная иллюстрация: молодая женщина держала на плечах руки, и изучала в реке свое отражение, которое прижимало к себе нож. На корешке серебристое теснение, и витиеватая, сложная надпись: «Три близнеца поместья Бегшот».