Отпускай
Шрифт:
Девочка нервно заерзала. На нее совсем не производил впечатление такой монолог, напротив, она недоверчиво косилась в сторону, и пыталась опустить голову как можно ниже.
— Эй, ну ты чего? — Нейт неловко поднял брови. — Я же сказал, я не сделаю тебе ничего плохого. — Он тяжело вздохнул, и попытался её обнять. — Наоборот. Всех, кто будет тебя обижать, как ветром сдует. Вот недавно тебя обижал кто-нибудь?
Она отрицательно покачала головой.
— А воспитательница? — Штайнер прищурился. Эмма задумалась, затем
— Больше не будет обижать, потому что я здесь. Но ты… меня не бойся. — Он мягко улыбнулся, и продолжил гладить по голове. — Тебе я ничего плохого не сделаю. Мы с тобой… очень похожи. Мы вдвоем будем тут, пока не повзрослеем. Мы никому не нужны, и нас не усыновят. Мы… последние не тупые люди в этом свинарнике. Ты и я.
— А ты меня не зарежешь? — Тихо спросила девочка, и подняла глаза, на что Нейтан откинулся и громко, раскатисто рассмеялся.
— Конечно нет. Я тебя пальцем не трону, обещаю. Мы же вместе. — Казалось, мальчику было очень приятно говорить это.
Ему льстило все. Льстило, что из всех детей и воспитателей она говорила только с ним. Что если начинала, вдруг, плакать, то не успокаивалась, пока он не придет. Что лезла обниматься, потому что он горячий.
Ведь Штайнера уже два года никто не обнимал.
Льстило, что она никак не хотела отпускать его ночью, потому что боялась темноты и одиночества. Не хотела, и он оставался. «Безногая», как её прозвали, Эмма. Единственный человек в приюте, которому было лучше с ним, чем без него. Единственный человек, который по нему скучал.
— Хочешь поиграть во что-нибудь? — Ласково спросил Нейт, и склонил голову на бок.
— В куклы. — Девочка с надеждой подняла глаза, потому что рядом кукол не было.
— Значит… — Мальчик задумался. — Значит будут куклы. Да, я раздобуду тебе куклы.
— А ты поиграешь со мной? — Она сжала в кулачках край его футболки.
— Я? — Штайнер слегка сконфузился, однако, видя круглые блестящие зрачки, которые с предвкушением на него таращились, улыбнулся и кивнул. — Поиграю. Как ты хочешь?
— В принца и принцессу. — Хватка усиливалась.
— Ну. Тогда я буду принцем. — Он снисходительно кивнул.
— Принца похитит злая колдунья, превратится в принцессу, и попытается на нем жениться! Но принцесса разгадает план и спасет принца! А в конце они вдвоем будут лежать в кровати. — Девочка довольно заулыбалась, а Нейт, казалось, выглядел еще более сконфуженным, чем вначале.
— Может принц спасет принцессу? — Мальчик поднял брови. — И злая колдунья похитит её? Или злой колдун…
— Ну ладно. — Эмма пожала плечами. — Давай так.
— Принц должен спасать принцессу. — Штайнер с улыбкой поднялся, и чуть сузил глаза. — Никак не наоборот.
Он в очередной раз спускался вниз. В очередной раз его провожали настороженные, неприязненные взгляды прохожих разного возраста, а привычные старые ступени
В какой-то момент он замер. Две девочки, немногим старше Эммы сидели на ворсистом, бежевом ковре в пустой комнате. Что-то друг другу говорили, смеялись. Одна из них держала в руках две довольно новые куклы, и еще две лежали в стороне. Штайнер вошел внутрь, прищурился, и тут же тяжело, отвратительно заулыбался.
— Сегодня на улице хорошая погода. Не хотите пойти… погулять?
— Что тебе надо, Нейт? — Враждебно спросила одна из них, и тут же съежилась, когда подруга едва заметно ущипнула её за ногу.
Им не хотелось проблем.
— Ну… я возьму у вас эти куклы. Одной больной девочке они очень нужны. А вам… хорошо бы пойти погулять. На улице солнце.
— Это Эмме что ли? — Та, которую ущипнули, продолжала говорить, но все сильнее сжималась. Отстранялась. — Это мои куклы…
— Какая ты жадная. — Взгляд лиловых глаз становился все злее. — Тебе не стыдно? Ты можешь пойти погулять, а она — нет. Ты можешь бегать, а она — нет. Ответь мне на вопрос, тебе не стыдно?
Она молчала. С дрожащими губами уставилась на ковер, и никак не могла найти, что сказать.
— Мы не доиграли. — Тихо отозвалась вторая, тоже глядя куда-то в бок.
— Тогда доигрывайте, а я пока тут постою. Подожду. — Мальчик сложил руки на груди и ухмыльнулся.
Они так и сидели. С раздражением и обидой переглядывались, но, в конце концов, та, которая держала куклы, медленно протянула их Штайнеру.
— Это правильный поступок. Учитесь поступать правильно, и заботиться о тех, кому хуже, чем вам. Никто не любит эгоисток. — С лица не сходила мерзкая, фальшивая улыбка.
Ему нравилось, что его боялись. Боялись даже поздние подростки, которые тихо вставали ночью, и встречали его холодный, жуткий, наблюдающий взгляд. «Он хоть когда-нибудь спит?» — с нервной усмешкой спрашивали они друг у друга, и не знали, что да. Просто очень чутко. Штайнер чувствовал их замешательство рядом с ним, чувствовал, и злорадствовал. Ликовал.
Они все идиоты. У них идиотские шутки, темы для разговоров, даже мысли идиотские. Кубик Рубика не могут собрать, позорище. Ему нравилось слово «биомусор». Иногда он его употреблял.
Нейт с пренебрежением относился к потенциальным приемным родителям. Особенно, видя, как периодически возвращали других детей. Его-то уж точно вернут, потому что он «злой». И мальчик с высокомерной ухмылкой смотрел на любую возможную семью. Никто не возьмет ребенка, который в восемь лет своими глазами видел, как зарезали его отца и мать. Он видел смерть, и «биомусор» это отпугивало. Трусливые идиоты, которые возомнили себя родителями.
Ему больше не нужны родители. Кому они вообще нужны?