Отпусти меня
Шрифт:
— Маш, почему с тобой всегда так сложно?
Мои брови изгибаются в немом удивлении. Это со мной-то сложно? Ну-ну…
— Я прошу у тебя всего час. Один час. Поговорим. Как раньше.
Боже мой! Сколько трагизма в голосе! Большому боссу понадобился вольный слушатель, дабы поплакаться в жилетку. Хотя, помнится, с этой ролью я всегда отлично справлялась.
Внутри все зудело от желания послать мужчину куда подальше с такими потребительскими пожеланиями. Не буду лукавить, его слова больно
Я уже открыла было рот, чтобы в вежливой, но не терпящей возражений форме попросить Владимира Ивановича покинуть автомобиль, как экран моего уже нового недорогого телефона засветился — муж разыскивает.
Начальник тоже смотрит на телефон и с интересом спрашивает:
— Почему не берешь трубку?
— Не хочу, — выдыхаю я и понимаю, что это абсолютная правда.
После утренней сцены разговаривать с Сашей не хотелось. Разумнее всего было бы ответить на звонок и не нагнетать и без того острую обстановку в семье, но я так и не смогла заставить себя протянуть руку к телефону.
— Он тебя обидел? — ладонь начальника касается моих сжатых в кулак пальцев.
Молчу. Что я могу ему ответить? Не в моих правилах выносить сор из избы. Тем более, что обсуждать мужа с любовником пусть даже и бывшим как-то непорядочно.
— Обидел, — за меня отвечает Владимир Иванович.
Он берет мою ладонь и прижимается к ней прохладными губами, а я гляжу на склоненную светловолосую голову и понимаю, что эгоистичная тварь, которую я всеми силами держу в глубине своего сознания выбралась-таки наружу. Иначе, как еще объяснить, что вместо того, чтобы вырвать руку и выгнать мужчину, я тихонько по-девчоночьи вздыхаю, млея от этой неожиданной нежности.
— Хорошо, — хрипло говорю я, — Один час.
Владимир Иванович дает знак Вите, чтобы тот освободил дорогу и я еду в первый же попавшийся ближайший кабак. Пожалуй, мне тоже нужно выпить.
Мы занимаем самый дальний столик, который скрыт от любопытных глаз искусным декором. Начальник заказывает водку, закуски и откидывается на стуле, с довольной улыбкой разглядывая меня.
— Что? — возвращаю улыбку я.
— Я просто любуюсь тобой.
Вот ведь подлиза!
— Можешь оставить свои дешевые уловки при себе. На меня это давно не действует, — заметила я.
— На тебя это никогда не действовало, — фыркает он, — И ты до сих пор не научилась принимать комплементы.
Я только пожала плечами и поймала себя на мысли, что перестаю ощущать возрастную разницу между нами. Словно я, наконец, доросла до уровня, чтобы вести разговор на равных. И даже больше — чувствую себя хозяйкой положения, и это слегка ударяет в голову похлеще самого крепкого алкоголя, который, к слову мужчина уже ловко разлил по стопкам.
— За тебя, — Владимир
Согласно киваю. Какая к черту разница за что пить?
Алкоголь обжигающей лавой опаляет пищевод и в груди поселяется знакомое тепло. Кажется, напряжение, копившееся целый день, отпускает, и я расслабленно начинаю разглядывать начальника.
Интересно, что он будет делать дальше?
Ответ не заставил себя ждать. Владимир Иванович, вероятно помня, что я согласилась всего на один час, кинул хмурый взгляд на наручные часы и решил сразу перейти к «делу».
— Скажи, ты счастлива с ним?
Вопрос заставил меня крепко задуматься.
— Наверное…, - неуверенно передернула плечами я, — Не знаю. Сложный вопрос. Разве могут люди быть совершенно счастливыми? Человек это такая сволочь, которой все время чего-нибудь не хватает.
Он несколько мгновений гипнотизировал взглядом стакан с соком, а затем произнес:
— Ты права. Мы часто не ценим то, что имеем, — взгляд в упор забирается прямо в самое нутро, — Тебя я не ценил…
Внутренности окатило горячей волной, и я испытала какое-то неправильное удовлетворение от его слов.
— В Ольгу ты тоже недооценил? — не удержалась от вопроса я.
— Ольгу я любил, — неожиданно жестко припечатал мужчина, — А она сука этого не ценила.
Чуть не поперхнулась салатом от этого заявления.
— Странное у тебя понятие о любви, — усмехнулась я, вытирая рот бумажной салфеткой, — Изменять ей — это такой способ доказывать ей свою любовь.
Владимир Иванович смерил меня снисходительным взглядом.
— Не надо вешать на меня всех собак. Ты ни ничего не знаешь о моей жизни.
— И с каждой минутой у меня желания знать становится все меньше, — парировала я.
Мужчина одним точным движением наполнил себе стопку, опрокинул в себя и напряженно уставился на меня.
Под этим пристальным взглядом кусок мяса, застревает в горле.
Владимир Иванович берет сигарету, прикуривает, затягивается дымом и делает неожиданное признание:
— Я ведь и вправду любил тебя. Отпустил, а потом жалел.
— Зачем тогда отпустил? — тихо спрашиваю и жадно глотаю минералку.
Его голубые глаза, сквозь легкий прищур, внимательно следят за моей реакцией.
Я ежусь под этим взглядом. Понимаю, что в разговоре ступила на скользкую дорожку.
— А что мне еще оставалось делать? Определить тебе роль вечной любовницы? По-твоему, это было бы правильно? Ты все равно бы ушла. Рано или поздно. Ты же понимаешь, что Олю я бы не бросил. Слишком много нас связывает…связывало.
— Значит, мне нужно тебе еще спасибо сказать за проявленное благородство, — сложив руки на груди, процедила я.