Отпусти меня
Шрифт:
Блядь! Это же какой тварью надо быть, чтобы так подставить ни в чем не повинного человека?!
Мысли с лихорадочной скоростью сменяли друг друга и я, зарывшись рукой в свои волосы, отчаянно пыталась успокоиться и хоть как-то их систематизировать, чтобы понять, как быть в такой щекотливой ситуации.
Подняла глаза на мужчину, вальяжно откинувшегося на спинку стула напротив, и меня передернуло от жадного блеска в его глазах. Господин Синюгин явно получал удовольствие от моей паники. Правильно. Ведь паника жертвы это
Впервые в жизни мне хотелось послать человека всеми известными мне матами. Я смотрела в лицо этой продажной падле и тихо зверела от ярости.
Нельзя.
Ярость сейчас совершенно бесполезная эмоция.
Думай, Маша. Думай.
Понятно, что если бы делу уже дали ход, то я сейчас сидела не в уютном кафе, а на жестком стуле в кабинете следователя.
Дрожащей рукой я закрываю папку и передаю ее обратно мужчине со словами:
— И что дальше?
Он сложно ждал этого вопроса. Выражение его лица моментально меняется на сочувственное.
— Мария, вы должны понять, что, прежде всего, я хочу вам помочь. Вы молодой перспективный специалист. И мне бы искренне не хотелось разрушить вашу жизнь, вешая такие нелицеприятные ярлыки, как судимость. Вы были очень молоды, неопытны и не думаю, что в полной мере осознавали свои действия.
Ах, как же он сладко поет. Так и хочется плюнуть в рожу.
Вместо этого глухо сглатываю и смущенно опускаю глаза.
— Вы поможете мне?
Мужчина расплывается почти в отеческой улыбке и протягивает мне небольшой бумажный квадратик.
Беру его трясущейся рукой и переворачиваю.
Ну, ни фига себе он оценивает свою помощь!
— У меня нет такой суммы, — глухо выдыхаю я, чувствуя, как приступ удушья сжимает горло.
Господин Синюгин, ничуть не расстроившись от этого известия, деловито прибирает документы в кожаный портфель и говорит:
— Мария, вы же умная девушка. Придумайте что-нибудь.
Он поднимается из-за стола и заботливо интересуется:
— Что же вы кофе не пьете? Остыл уже, — улыбается и добавляет, — Вы не забыли сохранить мой номер?
— Не забыла, — сквозь зубы цежу я, борясь с желанием запустить в мужчину нетронутый кофе.
— Вот и славненько. До встречи.
Он уходит, оставляя меня раздавленную, оглушенную и еще не до конца понимающую, как такое вообще могло произойти со мной.
Когда эмоции немного улеглись, стало приходить понимание, что все это какая-то подстава. Причем целенаправленная.
Как могли всплыть документы восьмилетней давности? Да они уже должны были сто раз покрыться пылью и плесенью в архивах, а, может, даже уничтожены за ненадобностью.
Да, офис был осажен различными проверками, но они проверяли только последние три года, и соответственно найти что-то на меня было
Более того, проверяющие органы относились к нам очень лояльно и приходили больше для галочки. А все, потому что Владимир Иванович очень тесно дружил с влиятельными людьми при погонах. Даже если предположить что органы и могли найти эти документы в ходе проверки, то дело это должно было быть замято еще на стадии снятия ксерокопий с этих пресловутых справок.
Значит ли это, что начальник все знал и не захотел вступиться за меня?
А, может, он сам отнес эти документы следствию?
Но, зачем?
Попробовала еще набрать Вере Ивановне. Безрезультатно.
Некоторое время я неподвижно сидела на стуле, автоматически отпивая маленькими глотками отвратительно холодный кофе, и невидящим взглядом наблюдала за снующими по улице прохожими.
Зачем? Зачем ему это все нужно?
Я раз за разом задаю себе этот вопрос, не находя ответ.
Говорил, что любит. Разве так поступают любящие?
Усмехаюсь собственным мыслям.
Как странно получается: я пытаюсь перевернуть эту страницу своей жизни, забыть о ней, вычеркнуть из памяти, а она словно в отместку еще больше затягивает.
Прямо злой рок какой-то.
Снова беру в руки телефон, и моя отрешенность сменяется злой, практически яростной решимостью.
Есть только один способ узнать, зачем меня подставили: спросить у начальника лично, глядя ему в глаза.
Ищу в списке контактов нужный номер. Как хорошо, что я его все же записала.
Набираю.
— Витя? Привет. Извини, что беспокою.
На мгновение задерживаю дыхание и, пересиливая себя, говорю:
— Вить, мне очень нужна твоя помощь…
***
Время перевалило за обед, когда я приехала в поселок. Владимир Иванович жил в элитном пригороде города и огромном особняке.
За каким чертом я сюда примчалась?
За ответами.
За справедливостью.
За правдой.
Потому что, если он будет лгать мне в глаза — я пойму это.
Что делать с этой правдой потом я еще пока не знала. Но обязательно придумаю позже, когда концентрация адреналина в крови снизится до минимума и позволит думать более трезво, переставая подливать бензин в адское пламя злости.
Запарковав машину у забора, я набрала Вите и сообщила что приехала.
Минут через десять кованая калитка щелкнула замком, и из-за нее показался лохматый и немного взволнованный Витя.
— Заходи скорее.
Закрыв калитку, он повел меня по дорожке из дикого камня к парадному входу.
Я нервно озиралась по сторонам, отмечая красивый ухоженный газон, стилизованные клумбы и отчего-то ярость все сильнее разрасталась в груди, заставляя с шумом выталкивать воздух из легких и сжимать ладони в кулаки, представляя, как я врежу по лицу начальнику.