Отрада

Богачева Виктория

— Ты знала, — не поворачивая головы, обвинил он, когда увидел идущего рядом с ним Твердяту. — Что надо? — буркнул он.

— Пришли мы с добрым делом, — внятно произнес младший брат, не дрогнув под его злым взглядом.

Храбр до хруста сжал кулаки, исполняясь злостью.

— Я гляжу, совесть ты позабыл. Мыслишь, вырос? Мыслишь, я с тобой нынче не справлюсь? Не скручу за то, что ты вытворяешь?

Отрада тихо вздохнула, обхватив себя за плечи. Сломить Храбра им будет ой как непросто.

— Скрутишь, — ровным голосом ответил

Твердята. — Разве ж я стану тебе противиться? Но нынче мы пришли сватать, и прогнать со двора ты нас не можешь.

— Ну, заходите, коли так, — рыкнул Храбр и, резко повернувшись, зашагал к избе. Отрада поспешила за ним, догнав уже в сенях.

— Храбр, послушай! — она стиснула обеими руками его широкое запястье. — Ты ни к кому не был так строг, как к этому мальчику. Ты помнишь, как пощадил Первана, чтобы боле не враждовать с Зоряном? Ты сделал это ради своего рода, ради наших детей! Так почему ты не можешь совладать с собой сейчас?

Не глядя на нее, Храбр молча освободил руку и скрылся в горнице. Отрада проводила его долгим взглядом и, дождавшись Годуна с Твердятой, вошла вместе с ними. Завидев их, Милонега испуганно отшатнулась к печи, подхватив Дару, а сыновья уселись на дальнюю лавку у стены.

В звенящей тишине Годун, как полагалось, положил на стол завернутый в рушник каравай.

— Слыхали, есть у вас товар, — напряженным голосом начал Твердята присказку, которую слышал множество раз. Он смотрел старшему брату прямо в глаза. — А у нас — славный купец.

Храбр жестко усмехнулся.

— Не хорош ваш купец для нашего товара.

Годун покачнулся.

— Что ж… — Твердята нахмурился, завел пальцы за пояс. — А девицу за куницу отдадите?

— Чтобы та куница нашу девицу в нору утащила и до смерти загрызла? Не бывать этому!

Отрада оглянулась на Милонегу: та стояла ни жива ни мертва, потупив взгляд в пол. Храбр был неумолим, и с первого слова было ясно, что он станет противиться сватовству.

— А по мне — так хороша куница! И купец хорош, — Отрада, вспомнив свое сватовство, шагнула вперед и стала рядом с мужем.

— А мне — не люб! Так что, сваты, уходите вы подобру-поздорову.

Годун вдруг оскалился, шагнул вперед да рванул с себя рубаху. На груди у него розовело вытянутое пятно — верно, еще заживала давнишняя рана.

— Батька кочергой запустил, когда сказал я, что сестру твою, Храбр Славутич, сватать буду да что станем жить мы отдельной избой по твоему слову. Да что избу ту я строить начал еще зиму назад.

Годун дышал тяжело и будто бы через силу, смотря на мужчину диким зверьком.

— В детстве меня не добили… что уж нынче поделать. Я люблю Милонегу, а она — меня.

Храбр медленно повернулся к сестре, которая не отрывала взгляда от отметины на груди Годуна.

— Правда то? Люб он тебе?

Милонега посмотрела на брата, узнавая в нем человека, качавшего ее в детстве на руках, и кивнула. Отрада прижалась к мужу, щекой

коснулась напряженного плеча и склонила головой, чтобы он почувствовал.

Храбр заскрипел зубами, ощущая почти физическую боль… Куда он отдает сестру, на что соглашается?.. И его младший брат стоял подле ненавистного жениха. Уж сколько Храбр приложил усилий, чтобы обрубить на корню их дружбу, чтобы и духа мальчишки не было в его избе. А нынче Твердята подсобляет Годуну строить избу и смотрит на брата прямым, светлым взглядом, не чувствуя за собой вины!

Храбр покосился на Отраду: ее пальцы легонько касались его спины, вырисовывая невидимые узоры. Вспомнил, как сватал ее, и спрятал в усах усмешку. Она ничего не говорила ему нынче, не пыталась убедить. Потому, что доверяет? Потому, что… любит? Знает, что он не сделает сестру несчастной?

Годун по-прежнему стоял без рубахи и ждал его слова. Черноволосый, высокий и худой, лицом он был вылитый Перван, что отнюдь не добавляло Храбру радости.

— Ты, гляди мне… — тяжело роняя слова, заговорил он. — Коли что, я с тебя шкуру живьем спущу… — не договорив, Храбр взял со стола каравай, отломил от него кусок и съел, скрепив сватовство.

Избу наполнил счастливый возглас Милонеги. Твердята стиснул в объятиях и ее, и ошалевшего от радости Годуна.

— Гляди, сестренка, коли меня брат прочь прогонит, пойду к вам с Годуном в избу жить.

— Прочь прогонит… — Храбр, услышав, опустил ладонь тому на плечо. — Ох, не выучил я тебя, покуда поперек лавки лежал, раз нынче такое выделываешь.

— Ну, теперь уж, когда вдоль лежу, поздно, — Твердята белозубо улыбнулся. Эту присказку он слышит последние зим восемь, если не больше. Он взял сестру под локоть — вести за стол к жениху..

***

— Ты верно решил сегодня, — справившись со сбитым дыханием, сказала Отрада и прижалась щекой к подушке.

Храбр, уткнувшийся лицом в ее распущенные волосы, лишь пробормотал в ответ что-то невнятное.

— Одни свадьбы по осени справлять будем, — мечтательно прикрыв глаза, продолжала она. — Нежку отдадим, Твердята невесту свою в род приведет.

— С Милонегой ты покуда не спеши, — Храбр приподнял голову. — Коли этот избу не достроит, свадьбу будет еще зиму ждать. К Зоряну жить сестру я не пущу.

Отрада рассмеялась, ничуть не смущенная его сердитым голосом, и повернулась, чтобы видеть лицо. По старой привычке она принялась разглаживать его сведенные на переносице брови, продолжая лукаво улыбаться. Храбр заворчал, но рук ее не оттолкнул и широкими ладонями обнял ее спину, и она тотчас же жарко вспыхнула.

Храбр сел на постели. По-прежнему широкоплечий и сильный, с поджарым мальчишечьим животом да литыми мышцами от работы в кузне, он мало изменился за прошедшие зимы. И без них у него было вдоволь рубцов, морщин да неприглядных отметин. Разве что прибавилось седины, но и та не была заметна в светлых волосах.