Отрава

Макбейн Эд

– Да, дамочка ведь малость покалечила их обоих, – усмехнулся Клинг.

– Но они же держали ее в страхе, – не согласилась Мэрилин. – Они заслужили это.

– Однако законы запрещают калечить людей, – заметила Эйлин.

– Пойди расскажи это Лиззи Борден, – сказал Клинг. – Ей все сошло с рук.

– Вот поэтому эта песня неправильная, – сказала Эйлин.

– Какая песня?

– Я о том, как в « Массачусетс из мамы сделали котлету».

– Я, правда, не вижу в этом ничего смешного, – сказала Мэрилин, и за столом снова

наступило молчание.

Уиллис развернул бумажку со «счастьем», запеченную в одной из булочек:

– "Ты получишь новую одежду", – прочитал он вслух.

– Может быть, это значит, что ты получишь повышение? – предположил Клинг. Он отвел глаза от Мэрилин, которая вытряхнула из пачки «Вирджиния Слимз» сигарету, и поднеся дрожащей рукой зажигалку, яростно выпустила клуб дыма.

Эйлин взглянула на часы.

– Так у тебя сегодня действительно «кладбище»? – спросила она Клинга.

– Неужели я стал бы шутить? – откликнулся Клинг.

– Пошли, – встала Эйлин. – Я отвезу тебя на такси.

– Ну и что ты о ней думаешь? – спросил Клинг в машине.

– О ком? О «Британской энциклопедии»? – фыркнула Эйлин и стала передразнивать Мэрилин: – "Вы знакомы с «Законом Менделя»? Черные кошки и белые кошки, карие глаза и голубые глаза, доминирующие и рецессивные. А вы знаете, что многие английские слова пишутся одинаково, а произносятся по-разному? Или наоборот – пишутся по-разному, а произносятся одинаково? А вы знаете, что по «Закону Гримма» голубые феи чередуются с розовыми феями? А вы знаете, что «Yo te adoro» по-испански означает «Я тебя обожаю»?..

– А это действительно так?

– Нет, это значит: «поиграйте со мной в кошки-мышки». Крутая дамочка, Берт, поверь мне, ее голыми руками не возьмешь. Ты видел, как вспыхнули ее голубенькие глазки, когда она сказала, что убила бы обоих. Бог мой, я ей поверила. Последний раз я видела такой взгляд у одного парня, убившего из винтовки всю свою семью.

– Возможно, такой и становишься, когда ты богата и независима? – пытался защитить Мэрилин Клинг.

– Да, да, а как насчет этого? Мне что, померещилось, или она действительно сказала: «У меня богатый отец».

– Да, так она и сказала.

– А как же тогда получилось, что через минуту она осиротела?

– Просто оговорилась.

– Ну да, конечно, потому что английский язык – такой сложный и противоречивый! Интересно, у Хэла это серьезно?

– Думаю, он с ней живет.

– Надеюсь, он не ищет приключений на свою голову, – сказала Эйлин.

– Похоже, она тебе не очень понравилась.

– Да, не очень, – согласилась Эйлин.

– А по-моему, она – вполне ничего, – заметил Клинг.

– Ну что ж, – пожала плечами Эйлин. – Один любит арбуз, другой...

* * *

– Ну и что ты о них думаешь? – спросил Уиллис.

– Вполне, – сказала Мэрилин.

Они направлялись к Харборсайд

Лейн. Дождь уже прекратился, но к ночи похолодало. Апрель в этом городе – месяц ненадежный. Мэрилин прижалась к нему, пригнувшись под порывами ледяного ветра с реки.

– Только «вполне»?

– Да, не более. Почему Эйлин приняла сторону этих двух подонков?

– Она не приняла их сторону. Она приняла сторону закона. Она же – полицейский. Та женщина бросилась с кухонным ножом на...

– Значит, Эйлин готова отправить ее в тюрьму, независимо от обстоятельств. Ей бы не мешало хоть немного самой посидеть в тюрьме. Тогда она, возможно, не стала бы шутить насчет котлет из мамы...

– У нее опасная и тяжелая работа, – сказал Уиллис, – так что она может шутить, как хочет.

– Жизнь вообще опасная и тяжелая штука, – заметила Мэрилин.

– Для нее, может быть, тяжелее, чем для многих. Ее не так давно изнасиловали, и к тому же сильно при этом изуродовали.

– Как это?

– Ну, она вела одно дело. Этот парень изнасиловал и порезал ее. После такого не скоро удается прийти в себя. Особенно, если по долгу службы надо в виде приманки выходить на улицы.

Мэрилин помолчала, затем тихо произнесла:

– Жаль, ты мне этого не сказал раньше.

– Ну... это вроде дело семейное.

– Я думала, я тоже тебе что-то вроде семьи.

– Ну, я хотел сказать... ну, в общем... то, что случилось с Эйлин... короче, мы об этом не говорим.

– Мы – это кто?

– У нас в участке.

Она кивнула. Они шли молча, затем свернули за угол. – Мне очень неприятно, что я так сказала про нее.

– Ничего, все в порядке.

– Нет, правда, мне очень жаль.

– Все нормально.

Они подходили к дому. Уиллис думал, что надо у нее спросить про тот перегонный куб, вырезка о котором хранилась в ее коробках. Она покупала его? Может быть, аппарат находится где-то в доме? Использовала ли она его? Слишком много вопросов. Он глубоко вздохнул.

– Что такое? – спросила она.

– Надо переставить машину.

– Почему?

– Сегодня парковка на другой стороне улицы. Надо сделать это до полуночи.

– Разве у тебя нет специального знака?

– Да, но...

– Что-нибудь, указывающее, что ты – полицейский?

– Не люблю нарушать правила, – Уиллис улыбнулся. – Ты иди, я сейчас буду.

– Давай побыстрее, – сказала она и прошла к входной двери.

Уиллис направился через улицу к тому месту, где стояла его машина.

Браун шел за ними от китайского ресторана, держась на значительном расстоянии, поскольку не боялся потерять их из вида – в это время улицы были почти пусты. Половина двенадцатого. Сейчас он доведет девушку до дома, дождется Дельгадо, который его сменит, – это будет через пятнадцать минут. Он не знал, останется ли Уиллис у нее на ночь. Неужели у Хэла связь с Холлис? А может быть, это тоже задание?