Отравительница (Трилогия о Екатерине Медичи - 2)

Холт Виктория

– Господин де Гиз, - тихо сказала Катрин, - будьте спокойны - у меня есть только одна вера - вера моих и ваших предков. Могло ли быть иначе? Почему я должна менять веру вместе с этими... фанатиками?

– Похоже, мадам, именно это вы и сделали, - холодным тоном заявил де Гиз.
– Я слышал, что вы даже разрешаете реформистам читать проповеди во дворце. Окружаете себя еретиками. Поэтому целесообразно оградить маленького принца Генриха от этих дурных влияний.

– О, господин герцог, вы поняли меня превратно: Я - ревностная католичка. Мне больно видеть, как страну

сотрясают волнения на религиозной почве. Я хотела подать людям пример веротерпимости. Вернуть их к истине с помощью доброты и мягкости.

– Они не понимают мягкость, мадам. Ваша защита делает их самоуверенными, наглыми. Мы сделали вас регентом Франции не для этого.

Она приблизилась к герцогу, положила руку ему на плечо, посмотрела на него и хитро улыбнулась.

– Мой герцог, я хотела вернуть принцев Бурбонов в лоно католической церкви.

Он не скрывал своего презрения, и это испугало Катрин. Он по-прежнему не сомневался в могуществе своего дома.

– Вот что, оказывается, означает ваша дружба с ними, мадам? Вот почему вас так часто видят в обществе короля Наварры... и еще чаще - его брата?

Катрин испытала приступ гнева - она поняла значение последних его слов. Но она злилась на себя не меньше, чем на Франциска де Гиза. Она поступила глупо, позволив своему романтическому чувству одержать верх над рассудком.

Но когда она заговорила, ее голос был тихим и сдержанным.

– Вы улыбаетесь, месье, потому что вы не знакомы с моим планом. У меня есть отличный план, который, я убеждена, заставит этих двух принцев забыть о борьбе и религии.

– Неужели, мадам?

Она презрительно фыркнула.

– Антуан Наваррский, маленький щеголь, самый тщеславный мужчина Франции! Почему, думаете, он - верный гугенот? Причина - в его жене, мадам Жанне.

– Он стал гугенотом раньше, чем она.

– Любое его мнение всегда меняется раз в день или чаще. Он - ренегат, вероотступник! Нам приходится иметь дело с таким человеком... или придется... из-за его жены.

Катрин позволила себе громко рассмеяться.

– Мадам Жанна д'Альбре, королева Наварры! Она много лет была тайным гугенотом. О да, мне известно, что она недавно признала это публично, но она давно исповедует новую веру. Что касается Антуана, то он - гугенот, потому что этого пожелала его супруга. Он - марионетка. Если мы хотим подчинить Антуана нашей воле, нам следует действовать через его жену.

– У вас есть план нападения на королеву Наваррскую.

– О, я не хочу сказать, что нам следует отправиться с армией на юг. Это - не мой стиль, месье. Таким путем мы мало чего добьемся. Во Франции начнется гражданская война, гугеноты захотят освободить свою героиню. Нет, мы нанесем удар по Жанне через ее мужа. Вы видели их на свадьбе Франциска и Марии? Помните серебряные галеоны? Антуан выбрал тогда свою жену. Какой любящий муж!
– говорили все. Я собираюсь сделать Антуана чуть менее преданным супругом.

– По-вашему, это возможно? Жанна весьма сильна.

– А Антуан - слаб. Поэтому мы ударим через него. У меня в голове великолепные планы; я - несчастная, слабая женщина,

которая ненавидит насилие. Мои планы бесшумны, но я уверена, что они сработают так же эффективно, как ваша бойня. Мы вобьем клин между Антуаном и его женой. В конце концов для мужчины противоестественно быть таким верным супругом. Он рожден ловеласом. Мы подбросим ему соблазн. Разозлим эту святошу, его жену; она придет в ярость. Обожаемая половина, публично выбранная своим мужем, испытает на себе пренебрежение супруга, будет видеть его в обществе почитаемой им любовницы. В каком положении окажется предводительница гугенотов? Месье, вы знаете этих людей. Они - еще большие пуритане, чем мы, католики. Они не любят женщин, вступающих в адюльтеры. Любовница будет руководить Антуаном, как сейчас это делает его жена. Согласно моим планам, она вернет его в католическую веру.

Франциск де Гиз пришел в восторг. План Катрин показался ему хорошим и осуществимым. Если королева-мать с самого начала имела в виду это, то он ошибся в ней. Она так же предана католицизму, как и он. Катрин остается его союзником, как и при жизни Франциска.

Он посмотрел на нее и сказал с недоброй улыбкой на лице:

– А принц Конде?

– Принц Конде, - медленно повторила Катрин.

Она помимо желания вспомнила свои визиты в его камеру, их беседы, содержавшие намек на нежность. Она отогнала от себя подобные мысли и смело поглядела в глаза Меченого.

– Для Конде у меня есть такой же план, что и для его брата, - сказала Катрин.
– Он также имеет сильную и добродетельную жену, которая, я подозреваю, наставляет его.

– Ему, мадам, вы тоже подыщете любовницу, которая вернет его в лоно католической церкви?

– Я предлагаю сделать это.

– Думаете, в случае Конде подобное реально?

– Да, месье.

– И, - в глазах герцога появилась явная усмешка, - кого вы предложите на роль соблазнительницы принца Конде?

Она была готова к этому вопросу.

– В моем Летучем Эскадроне есть подходящая особа. Не знаю, заметили ли вы ее. Это Изабелла де Лимей. Она очень красива; просто неотразима для большинства мужчин.

– Значит, ей предстоит соблазнить Конде?

– Да, месье.

– А Антуана?

– Мадемуазель де Руе.

Герцог кивнул.

– Вы выбрали двух очень красивых и безнравственных женщин.

– Именно эти качества необходимы для выполнения подобного задания привлекательность и аморальность. Уверяю вас, нам не подошли бы такие женщины, как принцесса Элеонора и королева Наваррская.

Герцог засмеялся вместе с ней, к нему вернулось хорошее настроение.

– А как быть с Колиньи?
– спросил он наконец.
– Этот человек наиболее опасен.

– Верно; никакая кокетливая красотка не заставит его забыть о том, что он считает своим долгом. Когда придет время, мы найдем способ нейтрализовать Колиньи.

Герцог приблизился к Катрин, и она поняла по его глазам, что он помнит ходившие о ней слухи. Она догадалась, что его мысли перескочили на дофина Франциска, умершего после того, как виночерпий-итальянец поднес ему воду.