Отравленная роза

Anya Shinigami

— Аллегра, — несвойственным тоном произнес голос. — Это глупо…

— Ты знаешь, — перебила я со вздохом, — глупо лишь то, что я не родилась в твое время, глупо жить прошлым и гоняться за «несбывшимся», глупо держать себя в руках, когда хочется обнять, несмотря на гордость и предрассудки, — мой голос погрустнел. — Ты вытянул меня из одиночества, можешь опровергать сколько хочешь, но ты заботишься обо мне. Я не знаю, что бы я без тебя делала. Считай глупой, импульсивной и наивной, но я должна была это сказать, я не хочу терять тебя.

~~

Люциус ненавидел сантименты во всех проявлениях, никогда не слушал дальше первых трех слов, но она сказала

именно то, что в действительности он хотел услышать. Только что попыталась убедить себя и его, что это не просто интрижка — это отношения, которые дороги им обоим. Желать большего, да это невозможно, плыть по течению — наверное, лучший вариант при таком раскладе. Чувство вины Аллегра выплеснула с лихвой, несмотря на его показное равнодушие к произошедшему. Она оказалась права, считая маску хладнокровия — всего лишь маской, скрытую обиду — настоящей. Иллюзия расстройства мужчины — оказалась реальной, вполне ощутимой, даже если считать по тому, как напряжены его плечи. Это не порыв сентиментальности, она сделала все правильно, не скрылась за подобным фасадом безразличия, не играет в любящую женщину, говорит фактами, извлекая их из чувств. Честность отношений, о которой забыл Люциус, была возвращена теплом, и он действительно почувствовал себя нужным, не впадая в ложные надежды. Это не абсурд, это их жизнь, их страна, где оба изгои, попали на один необитаемый остров и обязаны держаться вместе, чтобы выжить. Она — потому что потеряна и прекрасно понимает, как хрупки ее планы, что никогда не сможет быть с человеком, которого любит, он — потому что устал и нашел в ней то, чего не хватало всю жизнь. Он нашел именно саму жизнь, и теперь может дышать и знает что ему нужно. Ему нужна она.

Гордость отошла на задний план, оказалось просто встать с кресла и повернуться к мудрой не по годам девушке, чтобы заключить её в объятия и познать истину, что тревоги уходят с её прикосновениями, что то, что произошло чуть меньше часа назад — глупость не достойная внимания. Пересмотреть взгляды и позиции. В Японской культуре есть поверье о красной ленте судьбы. Согласно этому поверью, у связанных между собой мужчины и женщины, на мизинцах рук появляется невидимая красная нить, связывающая их вместе. Для этой связи не являются преградой обстоятельства, время или расстояния. По прошествии времени нить начинает сокращаться до тех пор, пока двое не встретятся. Легенда, конечно же, говорит о влюбленных, но, несмотря на немного другую ситуацию, они оба ощутили её правдивость. Невозможно разорвать двух людей, стоящих так близко друг к другу, людей разных, строгих, хитрых и даже жестоких, людей, которые не смогут потерять то, что образовалось между ними. Скрытные личности. Безмолвно Люциус открылся правде, которую так долго вынашивал в себе. Она никогда не услышит слов любви, но они существуют в душе.

Он зарыл пальцы в черные пряди, продолжая целовать её. Боль умерла, так и не зародившись, не нужно жить пустотами, запретами. Пускай ревность никуда не денется и только укрепит силу чувств. Аллегра разрешила ребус его души бесхитростно, указав на логику, открыла глаза, пошла по велению сердца и заставила Люциуса принять все, как есть. И потом, она практически пообещала забыть о своих глупых надеждах. Верить в слова — безрассудство, но иногда стоит, самообман иногда может превратиться в истину. Эта девочка вьет веревки из него, совершенно не стесняясь, видит куда глубже, чем он есть на самом деле. Весь холод, агрессия, жестокость, руки в крови… Да она такая же, они оба стоят на одной планке, быть

бесчеловечными для других, а наедине просто жить как хочется.

Простые объятия, они успокаивают, а поцелуй не горячит, он просто приятен. Больше нет того постоянного желания плоти и похоть не произрастает от прикосновений ее губ. Это следующая, опасная стадия отношений, которой Люциус боялся как огня, но вступить на порог запретного оказалось так легко и приятно…. Просто вместе…

— Зачем ты пришел в мой дом? — раздраженно кинул хозяин поместья, не здороваясь. — Тебя разыскивают все авроры Британии.

Люциус сам послал за ним после присланного письма, конечно, Кэрри был предупрежден о том, что за Долоховым может быть хвост. Не опасно, но нужно показать раздражение, неприязнь. Преступник, сбежавший с кучкой Пожирателей из Азкабана несколько месяцев назад, рано или поздно должен был появиться. Его мучили вопросы.

— Если бы тебя заметили…

— Боишься подмочить свою репутацию, Малфой? — с напором спросил гость. — Твой домовой эльф был осторожен.

Этот мужлан никогда не отличался манерами и чувством этики, и с ним приходилось вести себя отчужденно.

— Не понимаю о чём ты? — спокойно произнес Люциус, отпивая чай из чашки, не предложив гостю и стакан воды.

— Кто эта женщина? Куда, черт подери, подевался Амикус в ту ночь? Что-то мне подсказывает, что его там и вовсе не было, — как будто уличая собеседника во лжи, сказал он.

— Кого не было? — раздался голос из полыхающего камина.

Через секунду в кабинет вошел вышеупомянутый объект обсуждений.

— Амикус, ты-то мне и нужен, — неприветливо произнес гость.

Аллегра совершенно не возмутилась нападкам, вполне ожидаемо от дотошного Антонина, который в любую дырку без Веритасерума залезет. Подозрительность вызывает подозрительность. Они были готовы принять гостя.

— Не ожидал тебя здесь увидеть, — монотонно сказала Аллегра, опуская слова приветствий

Пожиратели обычно не вмешиваются в дела друг друга вне стен мрачного замка, но бывают исключения…

— Итак, мне нужны ответы.

— Я не понимаю, цель твоего визита, Антонин, — с ухмылкой продолжил Люциус, сверля его глазами.

— Прекрати ерничать. Кто была та женщина? — он перевел глаза в сторону Кэрроу. — И где был ты?

— Неужели тебя это так сильно волнует? — равнодушно произнесла она в ответ.

Долохов злобно ухмыльнулся. Его непослушные волосы, прилипшие ко лбу, дополняли образ маньяка.

— Это не твое дело, ты это прекрасно понимаешь, — вступил Люциус, пресекая попытки Антонина, вставить слово. — Ты пришел сюда в надежде получить ответы, что ж, ты уйдешь ни с чем.

Лицо Аллегры выразило самодовольство. Не ясно, почему странная личность, засветившаяся в министерстве, так интересует не самого из адекватных слуг Темного Лорда.

— Черт подери, Люциус, погибла Алекто! — он снова повернулся к Аллегре. — Погибла твоя сестра, Амикус, я должен знать ради чего она лишилась жизни!

Так вот в чем дело, пресловутые чувства. Им было весело в Азкабане долгие четырнадцать лет.

— Этого не исправить, Антонин, меня интересует, ты спрашивал у Лорда?

На очередную холодную фразу, лицо Долохова приобрело окрас гнева, он готов был крушить все попавшееся под руку.

— Он не ответил.

— Тогда чего ты хочешь от нас? Ты смеешь спрашивать, после отказа Лорда, не суй нос не в свое дело, Антонин.

— Что вы забыли в министерстве, это все из-за Пророчества?