Отравленная роза
Шрифт:
– Тем не менее, попробуй. Я меньше беспокоюсь за себя, чем за случайных жертв, которых вполне можно ожидать. В конце концов, мы можем сделать только одно, чтобы спасти его от гнева Лорда Волан-де-Морта.
Снейп знал, к чему клонит директор, этот разговор всплывал еще летом и принес весьма неприятные эмоции.
– Ты должен убить меня, Северус, я знаю, что это сложно, но другого выхода у нас нет.
Последовала долгая пауза, прерываемая лишь щелкающими звуками: феникс Дамблдора – Фоукс – щёлкал своим клювом, поедая что-то вкусное. Снейп понимал, что тот старый разговор когда-нибудь снова повторится, и вот настал этот час…
– Вы хотите, чтобы я сделал это сейчас? – спросил он голосом полным иронии. – Или вы хотите сначала сочинить эпитафию?
– Не совсем. Полагаю,
– Если вы не против умереть, – небрежно предположил Снейп. – Почему не дать Драко сделать это? Ах да, забываюсь, вы уже говорили, что душа мальчика еще не повреждена и не хотите вешать на него убийство, – голосом полным язвительного сарказма сказал Снейп. – А моя душа, Дамблдор? Моя?
– Ты сам знаешь, повредит ли твоей душе, освобождение старого человека от боли и унижения, – сказал Дамблдор. – Я хочу, чтобы ты оказал мне эту услугу, Северус, потому что смерть приближается ко мне так же стремительно, как Чадли Кэннонс будет лучшим игроком лиги в этом году. Признаюсь, я хочу быстрой и безболезненной смерти, а не медленной и неприятной, какой она может оказаться, если, например, Фенрир Сивый будет в ней участвовать – я слышал, Волан-де-Морт принял его в свои ряды? Или же очаровательная Беллатриса, которая любит играть со своей жертвой, прежде чем прикончить её.
Говорил он беззаботно, но его глаза пронзали Снейпа. Наконец, Северус отрывисто кивнул, понимая, что директор не дает ему шансов на отступление. Дамблдор выглядел довольным.
– Спасибо, Северус, это приблизит тебя к Тому, только есть одна загвоздка. Ты останешься совсем один в стане врага, все возненавидят тебя.
– Как мило с вашей стороны, что заметили, Альбус, – злобно прошипел Снейп.
Прямые черные волосы, завязанные в хвост, красивые скулы и аккуратные, несмотря на расу, нос и губы… Невероятно красивая темнокожая женщина с гордой осанкой держала в руках бокал белого сухого вина и цинично наблюдала за происходящим. Она являлась загадкой для многих мужчин, ведь все её семь мужей умирали таинственным образом, оставляя огромное наследство несчастной вдове. Её сын – такой же высокий и красивый парень стоял перед Темным Лордом, который внимательно изучал внутренний мир юноши, готовившегося принять Метку.
В кабинете находилось еще четверо приближенных: я, Люциус, Драко и, конечно, Беллатрисса, всё больше походившая на человеческую особь. Нормальная жизнь сказывалась на ней: хорошее питание, компания в виде её сестры Нарциссы и одежда, дававшая повод думать, что перед глазами находится аристократка. Лишь лукавый огонек в глазах, скрывающий грань сумасшествия, напоминал, что она провела долгие годы в тюрьме. Подобное, конечно, не проходит бесследно…
Темный Лорд вырывал мысли из головы юноши, проверяя, готов ли он служить ему, будет ли польза от него, а на деле парня хотели подвязать к выполнению задания Малфоя-младшего, ведь Драко одному слишком тяжело. Люциус был доволен таким решением, его сын уже походил на тень с жуткими кругами под глазами. Это значило, что теперь ему будет легче, ведь он не будет один, хотя он вовсе не один, только раскрыть своего участия в его судьбе я не могу.
Я наблюдала за длинной кистью Темного Лорда, невесомо держащей волшебную палочку. Бледная кожа обтягивала пальцы с явно выделяющимися фалангами, делая их похожими на костлявые лапы старухи с косой. Это не было противно, грация движений, отточенных, слаженных затмевала внешнюю неказистость. Даже Лорьен со своим аристократическим проклятием вампиризма уступал ему во многом. Рунические символы, выводимые на руке Блейза, впитывали в его кожу татуировку. Сначала незаметную, потом всё более четкую. Змея, вылезающая изо рта черепа, словно оживала, двигалась, заставляя парня прикусывать губу, ведь получение Метки было довольно болезненной процедурой. Он был выдрессирован, терпелив, он не пришел на сторону Темного Лорда с сумасшедшим блеском в глазах во имя мести. Забини был готов служить ему и не выглядел как затравленный Драко, пока не выглядел…
Болезненный ритуал завершился, и
– Люциус, – шепнула я, – предупреди Гретхен, что её младший сын не согласен с политикой семьи в поддержке Темного Лорда.
Он поднял бровь, непонимающе глядя на меня.
– Этот мальчик – сплошной протест, за ним нужно следить, а то не дай Мерлин на Дамблдора нарвется с его вселенским желанием помочь всем, – добавила я осторожно.
– Тебе он уже помог, – с холодной ухмылкой произнес он.
Я закатила глаза, потом вспомнила, что в обличье отца не стоит делать нежелательные жесты.
– Просто передай ей, думаю, она не хочет потерять сына, – продолжила я тихий разговор в гостиной Малфой-мэнора.
– Хорошо, я скажу, что Драко за ним заметил странности, – сказал он и двинулся к темнокожей ведьме, стоявшей возле огромного окна, за которым чуть ли не шел дождь. Омерзительная погода не сочеталась с зимой.
Последние дни каникул прошли в спокойствии. После задания с похищением маггла мы с Люциусом пытались найти книгу о создании исчезательных шкафов, но все поиски были тщетны. Ни одного упоминания, словно такого издания и вовсе не существовало, хотя было известно, что экземпляров было несколько. Драко и Блейз целыми днями проводили в библиотеках Малфой-мэнора и в моем поместье, изучая древние руны, которые могли дать зацепку. Парни решили самостоятельно изобрести заклятие, способное починить артефакт. Боюсь, они только зря тратят врем. С Лорьеном, появлявшимся в поместье Малфоев с периодичностью в два дня, я старалась контактировать поменьше, да и сам вампир словно дал мне отпуск. Вероятно, на его решение повлияло моё психическое состояние, бывшее отнюдь не удовлетворительным, хотя ему на всё плевать...
Я научилась перебарывать слезы, но ощущение замкнутости не прошло. Боль жила в сердце, становившемся всё более черствым. Я чувствовала, что со мной происходят изменения, реакция на разговоры об убийствах становилась всё более равнодушной, хотя раньше было не по себе. Была лишь моя проблема, по которой всё еще собиралась влага в глазах. Боль не уходила, но я пыталась научиться с ней жить, потому что не было выбора. Во многом мое существование облегчил Люциус, он не позволял грустить, даже когда мы были в разлуке. Отдыхая от шпионажа и работы, я просыпалась зачастую в пустой постели, но мне не было одиноко, потому что рядом на подушке лежала белая кустовая роза, источающая аромат присутствия Люциуса. Им пахли простыни, им пахла моя комната и я. Удивительно, но его внимание и забота совершали практически невозможное, выводили из забвения, выкрадывали с «моста отчаяния». Он спас меня из агонии, он был романтичен и добр, заставлял трепетать от поцелуев и ласк. Он добивался ответных чувств, прекрасно понимая, что наши дороги лишь на время слились в одну. Его жизнь – комок предубеждений и показателей идеальной семьи, моя жизнь тоже ад. Ничего, все скоро должно закончиться, но стоит ли оставаться в статусе любовницы такого человека как он? Да! Конечно! Несомненно, пусть все будет так, как есть. Боюсь, мы стали слишком близки, опасно близки, а во что это выльется? – без понятия, скорее всего, всё будет продолжаться в секрете и дальше. Ему не нужны склоки с Нарциссой и клеймо изменника, ему не нужны тяжелые взгляды сына, который определенно не поймет влечение своего зрелого отца к девушке, которую Драко терпеть не мог в школе.