Отравленные корни
Шрифт:
Волшебница протянула плетеное колечко из лоскутков кожи и травинок.
– Ты просил...
– Спасибо.
Тоненькое колечко, которое ему подошло бы на большой палец, скользнуло в ладонь.
– Перестраховщик...- мягко укорила светлая, но в голосе ее вовсе не звучало неодобрение.
– Лучше так.
Колечко было теплым, мягким, каким-то даже бархатистым. Ребенку должно быть в пору.
– Ты не причинишь ему вреда.
– Не уверен...
Он встал и направился навстречу, женщина - специально обученная волшебница - отстала и осталась в стороне, зорко наблюдая за ним. А мальчишка подошел
Маг присел на корточки, чтобы разница в росте не так мешала. На него смотрел мальчик. Обычный ребенок, каких можно встретить где угодно. Его аура отличалась от человеческой. Более темная, тяжелая, но не агрессивная. Потенциальный темный. Истинный. Еще один за столь короткий срок.
Как правило, потенциальные истинные рождаются раз в столетие. Примерно. Один темный и один светлый. И никогда еще двое возможных носителей одного Абсолюта не появлялись почти одновременно. Зачем кому-то мог понадобиться еще один темный, если уже наличие его отца расшатывало равновесие? Ивару Шеруда было сорок четыре, когда он погиб. Его сыну еще не исполнилось трех. Разница чересчур мала. Такая концентрация Тьмы, если еще учесть немалую склонность Афии, могла окончательно склонить весы в сторону одного Абсолюта. Юту не сдержали бы, и тогда... Зачем?
Олеж вглядывался в ребенка и пытался понять, что чувствует. Злость? Разве что на себя. Ведь мальчишка мог быть и его сыном. Возможно. У магов сложности с заведением потомства. Для появления ребенка нужно, чтобы в одном месте встретились не только его родители, но и подходящее время, энергетические потоки и обоюдное желание. Редко бывает так, чтобы будущий маг оказался нежеланен. А здесь получилось... Как?
Мальчишка рассматривал его с недетским выражением на лице. Серьезно, молча, сосредоточенно. Будто читал ауру и ее узоры. Его силу сковали, и магическое поле Гленжа не позволяло шалить, но все же что-то в нем было неправильно. Настороженность дикого зверька, так хорошо знакомая после общения с княгиней. Наследник князя попал в незнакомую среду к совершенно чужим магам и вовсе не торопился доверять им. Он интуитивно чувствовал свою чуждость окружающим и выстраивал защиту, отгораживаясь от внешнего мира. Дети не должны быть такими...
Боевик медленно протянул вперед руку, раскрыл ладонь, на которой лежал браслет, сплетенный Оливией. Он не собирался воевать с ребенком. Пусть даже с сыном князя. Того, кто оставил его мучиться и почти убил. Того, кто годами изводил Афистелию. Того, кто последовательно выполнял чужие указания, выстраивая уникальный эксперимент. Нет, мальчик не виноват в преступлениях отца. Ненавидеть его нельзя. Да и не выйдет. Принять? На такой шаг Олеж тоже был не способен. Но мог хотя бы не навредить.
Анджей смотрел на колечко со сдержанным интересом, не пытался схватить или протянуть руку. Просто смотрел. И ждал.
– Это тебе, чтобы твоя мама была спокойна.
Темные глаза распахнулись чуть шире и посмотрели на него внимательнее.
– Где мама?
Голос у него оказался глухой, совсем не похожий на пронзительный крик в зале суда. И вовсе не детский. С ним тоже экспериментировали. Или он и являлся целью всего эксперимента. Не понять. Но
– Она далеко. Но очень тебя любит. И хочет быть здесь.
– Она придет?
– Придет. Обязательно придет, - в этом он не сомневался. За сыном Афия придет даже на другой конец света. Приползет, если потребуется. И дело вовсе не в привязках. Она действительно любит его.
Внутри что-то болезненно сжалось. Острое сожаление от того, что этот ребенок не их. Все было бы проще. Или сложнее... Может быть не так больно и горько. Олеж шевельнул ладонью, привлекая внимание мальчика к браслету. Тот снова пристально взглянул на подарок, но все же потянулся к нему. Коснулся тонкими пальчиками. Пара мгновений, и плетение надежно закрепилось у него на запястье. Маг выдохнул. Дело сделано...
Няня уводила наследника князя к мельнице, маг вернулся к волшебнице и сел на землю рядом с ней. Оливия задумчиво играла со стеблями травы, которые послушно тянулись к ее рукам, на глазах зеленея и наливаясь жизнью.
– Засохший цветок можно пересадить в плодородную почву, поливать и долго ухаживать за ним. Со временем он отойдет, привыкнет к новым условиям и даже зацветет, - она говорила тихо и смотрела только на траву под своими руками.
– Но если у цветка отравлены корни... Весь он отравлен и пропитан ядом... Он никогда уже не станет прежним.
– Хочешь, чтобы я пожалел о своем выборе?
– Олеж сорвал позеленевшую травинку и сунул в рот, чтобы не курить. Светлая не любила табачный дым.
Она выпрямилась и взглянула на мельницу.
– Я лишь предупреждаю. Ты тоже отравлен Тьмой, и последствия не исчезнут так просто.
Он провел рукой по груди. Рубец исчез, рассосался, и боль ушла. Только узкая полоска более светлой кожи напоминала о том, что он когда-то был. И седина над виском...
– Поле появилось три года назад... А зельем Афию поили с самого начала. Если мои мучения стали основой только тогда... Чем ее травили раньше? Чьей ненавистью?..
– ...Или болью.
– Оливия продолжала смотреть вдаль.
– Мое слабое место - сад. Туда трудно добраться, но именно там можно меня убить. Представь, что будет, если провести там темный ритуал.
Боевик представлял. Точнее даже боялся представить. Слишком большой размах. Огромное количество силы, которое выльется в магическое поле. Вторая Юта, которая может родиться прямо там. Светлое превращается в темное... Катастрофа.
– Думаешь, кто-то вытянул эмоции из истинного?
Она грустно и как-то вымучено улыбнулась.
– История, которую вам рассказывают в интернатах и даже на базе, сильно отретуширована. Из нее вычеркнуты многие детали. Личные. Те, которые могут хоть как-то указать на наши слабости. Или слабости темных. Вы думаете, что мы - лишь ледяные айсберги Света, дрейфующие в океане. Но это не так...
Глядя на Брасияна, Гипноса, Хайгеля и Стефанию он бы так не сказал. Карлос еще казался живым, Илей с его суровой добротой, Пьетр... Вспомнились его трясущиеся руки и потрепанный вид. Семнадцатилетний мальчишка, потерявшийся в вечности.
– Пьетр...
– Пьетр, - откликнулась истинная.
– Все мы делаем выбор. Тот, который сделал и ты. Выбираем уничтожать Тьму или же принять ее как часть нашего бытия. Прелюдия к посвящению. Выбор определяет, готов ты или нет...
– Он выбрал уничтожение.