Отражение звезды
Шрифт:
Леночка поморгала воспаленными веками. Что она там будет делать не выспавшаяся, без приличного вечернего платья, среди незнакомых ей людей.
— Слушай, а один ты не можешь туда сходить?
— Могу, конечно, — погрустнев, ответил Соловьев и вытянул по-верблюжьи шею. Леночке и правда шея показалась верблюжьей. Даже лицо Соловьева стало смахиваться не на ослиную морду, а на верблюжью. Она вздохнула, ей стало жаль своего коллегу.
— Ну, а в чем тогда дело?
— В чем? Да ни в чем! — Он почесал в затылке. — Я ее, стерву, проучить хочу! — вдруг Соловьев поднял свои ясные очи на Леночку. — Если у нее ко мне хоть какое-то чувство осталось,
Соловьев заволновался, заходил по кабинету, ломая пальцы, вытягивая их из суставов, будто хотел лишиться их и остаться беспалым. Леночка улыбнулась. «Ведь к сорока уже, — подумала она, — а как мальчишка».
— Ну ладно, не пойдешь, так и я никуда не пойлу. Буду снова здесь на папках… — Он поморщился, задрал голову и заложил руки за спину. Как арестант на прогулке. Леночка совершенно позабыла о своих неурядицах. Ей стало жалко Володю, она подошла к нему, похлопала его по плечу и улыбнулась.
— Ну ладно. Допустим, ты меня уломал, и я согласилась… Но в качестве кого? Жены? Так ее ведь все знают. Любовницы? Так ты будешь стыдиться, посмотри мне в глаза. Я не выспалась, так же, как и ты, целую ночь глаз не сомкнула. У меня нет приличного платья и найти его быстро невозможно. Негде. Никакое ателье с такой срочностью не изготавливает заказы… Вовочка, я не знаю, как держаться в приличном обществе, не знаю, о чем говорить, какими приборами пользоваться, что и с чем пить…
Соловьев удивленно поднял брови.
— И это все твои причины? Нет, ты не обманываешь? Может, ты боишься, что прознает твой мальчик и, устроит тебе сцену ревности?
— Да что вы все на этом мальчике помешались?! — не выдержала Леночка. — Он вовсе не мой, если ты упираешь на это слово. И именно потому, что он — мальчик! Не люблю я мальчиков, Господи! Дело не в этом. Все причины, по которым я не могу принять предложение пойти с тобой на вечеринку, уже мною высказаны, и никакие мальчики тут ни при чем.
— Отлично! — глаза Соловьева сверкнули, он прищелкнул пальцами и чуть не подпрыгнул на месте. — Я берусь их устранить. Теперь слушай сюда, — громко хохотнул он. — Первое, это твой недосып. — Соловьев лукаво взглянул на Леночку. — Понятно, дело молодое. Но это не мое, так сказать, дело. Сейчас я попрошу Каратаева выделить тебя мне в помощницы. Мало ли куда нужно съездить. Курьера у нас нет, а ты самая молодая, так что просьба вполне оправдана. Ты едешь по моему поручению… спать! Таблеточка снотворного — и пять часов сна гарантировано. К вечеру чашечку кофе и ты — огурчик. Далее, — он перехватил Леночкин смешливый взгляд: ну-ну, мол, давай, фантазируй, — далее ты идешь спать, а я еду к Ивашкину. Из реквизита ты получаешь платье. У них в спектакле… Собственно, какое это имеет значение? Ты ведь знаешь Ивашкина?
Леночка кивнула. Они готовили передачу о театре моды Ивашкина, и Леночка знала, что у того готова совершенно новая и, по слухам, умопомрачительная молодежная коллекция костюмов.
— Вот и отлично! Значит, ты знаешь, что Ивашкин от тебя без ума. Ну, не стоит так заливаться краской, ты это прекрасно знаешь. Ведь звал же он тебя к себе? Вот видишь! В платье он не откажет. Будешь сидеть дома и ждать моего звонка. Может, потребуется узнать твои размеры. Ну там, талия, бюст, еще чего… Это было — два. И третье — тебя волнует твой статус, так поверь мне, никто ни о чем не спросит. А если и спросят, то официально ты будешь корреспондентом светских новостей. Можешь захватить на всякий случай
— Как странно, — Леночка оглядела Соловьева с ног до головы, выдвинула ящик письменного стола и достала оттуда завалявшуюся среди бумаг маленькую фотографию для загранпаспорта. Семья Соловьева в полном составе: он, его жена и двое курчавеньких светлых — в жену — ребятишек. — Мне казалось, что тебе меньше всего хочется, чтобы она отравилась.
Соловьев с облегчением вздохнул.
— Ну вот и все, — заключил он. Придирчивый осмотр закончился обсуждением прически. — Ты завяжешь пучок на макушке и превратишься в Диану. Эта богиня всегда завязывала пучок, когда выходила на охоту. — Он поднял Леночкины волосы к затылку и, по всей видимости, остался доволен. — Ты прелесть! Вали домой, шагом марш!
— Нет уж, сначала хочу услышать согласие начальства.
— Там и певцы будут, и врачи известные. О Федорове слышала? И политики разные, даже космонавт в качестве свадебного генерала…
Леночка ехала в лифте и слушала бесконечные дифирамбы предстоящему мероприятию.
— Ты сможешь завязать кучу новых связей. А в твоем возрасте и при твоей профессии… Ну, давай… — Дверь за нею захлопнулась, она еще раз оглянулась на стеклянные створки, на мордастых охранников с неприступными лицами манекенов, на застывшего по ту сторону стекла Соловьева с поднятой рукой и широкой улыбкой и подумала, что вся эта картина сильно смахивает на витринное убранство. А она как будто стоит перед витриной магазина и смотрит вовнутрь. Все там неживое, неподвижное, ненатуральное. Как сцена из комедийного фильма.
— Эй! Берегись! — Леночка отскочила — прямо перед ее носом грохнулся и рассыпался на мелкие кусочки обломок штукатурки. Ей бы испугаться, но она рассмеялась и, помахивая сумочкой, пошла к дому.
Соловьев приехал в половине пятого. Его «восьмерка» затормозила у ее дома как раз в тот момент, когда Леночка, потягиваясь и встряхивая головой, чтобы рассыпались по плечам намотанные на бигуди светлые локоны волос, подошла к окну. Соловьев предупредительно просигналил, вышел из автомобиля и помахал рукой.
Леночка сделала рукой жест, приглашая войти. Сомнения рассеялись. Вечеринка так вечеринка. Когда она в последний раз отдыхала? Приглашения на банкеты в китайское и израильское посольства можно сразу исключить. Там она выполняла свою работу и сразу же после официальной части покидала зал. Не хотелось ей позориться у «шведского» стола, накладывая в бумажную тарелочку кусочки национальных блюд, перехватывая общую ложку из чужих рук, и торопливо поглощать чужестранную непривычную пищу. Все это уж очень смахивало на подачки и было для Леночки унизительно.
Сейчас она потанцует, повеселится, поразвлекается всласть. Наплевать ей на светский этикет. Она будет смеяться, есть сколько захочет, фотографироваться с Соловьевым, чтобы хоть что-нибудь осталось на память, и постарается выкинуть из головы Выголева.
«Зачем он тебе? — Леночка подмигнула своему отражению. — А и не нужен! Совсем не нужен! Думал, я на шею ему брошусь? Полночи просидел. Напрасно, дорогуша, старался». Хотя, впрочем, еще бы полночи просидел, точно бы бросилась, не выдержала бы его мощного влияния.