Отражение
Шрифт:
За всё то время, что я прозябала здесь, такой шум поднимался только один раз. Кто уж там соизволил прийти — не знаю, наш шатер он обошел стороной. Но тогда работорговцы драли глотки так, что закладывало уши. Зато на следующий день на невольничьем рынке стояла такая тишина, что можно было расслышать тревожные вскрики чаек, носившихся над шатрами.
Мне вдруг захотелось выглянуть наружу, но я стерпела. Да и что это дало бы? Гомон на улице еще не стих, когда две длинные черные тени легли на наш шатер.
— Проходите, — суетился Харим за входной
Работорговец старался изо всех сил, чтобы задержать внимание богатого гостя на товаре.
— Этими тряпками я не стал бы и собак кормить, — презрительно фыркнул незнакомец. — И потом, я еще никак не могу нарадоваться предыдущей покупкой — твой хваленый воин сдох через два дня от огненной горячки.
— О! — тень Харима, упавшая на шатер, призывно подняла руки к небу. — Позор на мои седины! Великий Ахурамазда покарал нечестивого за своеволие и злобный нрав, а бедный Харим терпит убытки, — работорговец принялся колотить себя кулаком в грудь.
— Ты терпишь убытки только из-за своей алчности. И если уж кого и надо покарать, так это тебя самого, — сердито проворчал незнакомец. — Не удивлюсь, если вскоре дэвы в преисподней разорвут твою душу на части.
Харим покорно кивал головой — похоже, он был готов стерпеть всё — лишь бы этот человек согласился посетить его шатер и прикупил пару-тройку наложниц.
— Но иногда ты и впрямь предлагаешь редкий товар — откуда только берешь? — размышлял вслух незнакомец. — Ладно, показывай, что там у тебя.
В ту же секунду занавеска распахнулась, и он зашел внутрь. Незнакомец был в годах, но крепок и худощав. Длинная и пышная борода отливала сединой. На голове — пышный тюрбан, сотканный из разноцветных шелковых лоскутков, легкая голубая тога прикрывала плечи, тело и ноги до икр. На ногах — сандалии, измазанные рыночной грязью. Руки вошедшего украшали золотые перстни. Но самое главное — в его глазах не было похоти. Следом за незнакомцем поспешил Харим, продолжавший суетливо нахваливать рабынь. Незнакомец принялся ощупывать нас цепким взглядом.
— Падите ниц, негодные! — закричал работорговец. — Это великий господин!
Девушки тут же прижали головы к земле, исподлобья поглядывая на вошедшего. Вот она — надежда! У такого хозяина даже самые завалящие рабыни ели досыта. Что уж говорить о наложницах? Каждая хотела понравиться таинственному господину. Только я, встав на колени, равнодушно смотрела себе в ладони. Пусть Духи решают за меня — быть спасенной или окончательно погибнуть. И только глубоко внутри трепыхалось сердце, надеясь неизвестно на что — другие девушки были и красивее и пышнее меня.
— Подними их, — раздраженно скомандовал незнакомец. — Ты мешаешь мне как следует рассмотреть товар!
— Слышали?! — тут же закричал Харим. — Встать, бесстыжие, и чтобы делали все, как скажет господин!
Незнакомец
— Сними.
Девушка тут же распахнула скрывавшую ее накидку. Взгляду незнакомца предстала мраморная кожа, высокая грудь и пышные бедра. Остальные с завистью сверлили удачливую соперницу. Незнакомец разочарованно скривил губы.
— Такого у меня полно. Ты? — подошел он к следующей спрятанной от посторонних глаз.
Ни одна из них не устроила придирчивого покупателя. Наконец, очередь дошла до меня. Вот только я покрывало скидывать не стала. Хариму это не понравилось.
— Скотина, — прошипел он сквозь зубы. А потом крикнул во всю глотку. — Раздевайся! Не слышишь, что с тобой говорят?!
Я скорее вырвала бы себе сердце, чем сделала это. И без того мой срам видело слишком много чужих глаз. Лицо Харима налилось алым, натужно хрипя от душившего его гнева, он подошел ко мне и замахнулся кнутом, но тут незнакомец перехватил его руку. Я отметила, что сделал он это легко, будто был моложе Харима и не толстомясую ручищу остановил, а тонкий прутик.
— Я и так вижу, что она синяя от побоев, — проговорил он задумчиво.
— Очень гордая тварь, господин. И ведьма, — добавил он, сотворяя какой-то знак рукой. На меня же он сверкнул таким ехидно-злобным взглядом, что сердце мое ухнулось в пятки. Я поняла, что как только незнакомец уйдет, меня выведут из шатра.
Вот когда снова закипела внутри ярость, разлилась огнем по щекам. Оскалившись, я ответила Хариму испепеляющим взглядом. Я вложила в него все оставшиеся силы, всю душу — наполовину человеческую, наполовину звериную.
Харим съежился и отступил назад, закрываясь рукой, а незнакомец вздрогнул и застыл в изумлении. Не говоря ни слова, он вышел из шатра. Следом засеменил и работорговец.
— Это еще не весь мой товар, — лебезил он за занавеской. — Есть еще более яркие жемчужины, достойные самого Царя царей!
Покупатель жестом остановил его.
— Пожалуй, я бы купил у тебя зеленоглазую, — задумчиво промолвил он. — Но сейчас у меня нет с собой денег.
— Очень жаль. — Было слышно, как Харим тут же потерял интерес к незнакомцу и продолжал беседу только из вежливости. — Она поистине достойна царского гарема.
— Не стоит утруждаться, — осадил его незнакомец. — Она скоро умрет у тебя от голода и болезни — уже сейчас я видел на ее лице печать горячки. Пожалуй, я все-таки заберу ее у тебя.
— Как же, — снова засуетился Харим, косясь на внушительные тени охранников, сопровождавших покупателя. Всё то время, что незнакомец был в шатре, они изваяниями караулили его у входа.
— Денег у меня нет, но я знаю, чем с тобой расплатиться. Я отдам тебе один из своих виноградников. Какой — выберешь сам, как и я выбирал твой товар. Единственное — придешь ко мне сам. Если пришлешь кого-то вместо себя — скормлю его леопарду.