Отражения (Трилогия)
Шрифт:
Постойте-ка! А кто сказал, что Магрит вообще испытывает к Ксаррону хоть какие-нибудь чувства? Может быть, сестра до сих пор не может простить ему детскую обиду? Нет, не лягушку, подложенную в постель! Хотя Ксо вполне мог бы сотворить нечто похожее... Что, если они по определению не могут быть вместе? Как, например, я и Мин? Нет, вряд ли. Мне столь серьёзные причины неизвестны. А поскольку семейные хроники никогда не считались тайной за семью печатями... Или считались? Теперь начинаю понимать: далеко не все тома были дозволены к прочтению. Почему, спрашивается? Тайны, хранящиеся в них,
Но взаимные чувства этой парочки надо прояснить. Непременно. Насчёт Ксаррона я почти уверен: он влюблён. Либо имеет очень веское основание добиваться благосклонности моей сестры. Возможно, по причине некой корысти, но мне больше хочется верить в версию романтическую. А вот с сестрой дело обстоит сложнее: я вообще не знаю, что и к кому она чувствует. То есть, в моём отношении до недавнего времени эмоции Магрит точнее всего описывались, как усталое недовольство. Но осенняя встреча перевернула всё с ног на голову.
Правда, судя по словам сестры, сближения не ожидалось. Всё ещё не ожидалось. Да, терпения Ксо не занимать. Впрочем, я на его месте тоже постарался бы запастись всем необходимым для долгой, но приятной осады. Особенно если надеяться на то, что крепость падёт.
Тьфу! О чём только думаю? Нет, чтобы смотреть под ноги...
Кстати, о ногах. Точнее, о ступеньках под ногами. Снег с середины каждой каменной плиты сметён к краям, словно кто-то перед моим прибытием взял метлу и прошёл всю лестницу сверху вниз. Или снизу вверх. Кто бы это мог быть? Прислуга? Вряд ли: ни один из мьюров [123] СЮДА не пойдёт. Даже под страхом полного развоплощения. Почему? Понятия не имею.
123
Мьюр — в мужском роде, мьюри — в женском. Подвид домовых. Как самые Одарённые из себе подобных, пользуются вполне заслуженным уважением и честью быть приставленными к хозяйству Драконьих Домов. Обладают довольно склочным характером, но свои обязанности выполняют исправно. А если постараться найти с ними общий язык, можно рассчитывать на многое. Например, что тебе не будут ссыпать в тапочки только что сметённый с пола мусор.
Я остановился, рассеянно обозревая пейзаж, состояние одной из деталей которого так неожиданно, но приятно меня удивило.
Лестница, как лестница: локтя в три шириной. Ступени каменные, вросшие в склон холма. По обеим сторонам густая поросль, не позволяющая видеть, что творится в нескольких шагах от лестницы. Даже в отсутствие листьев, кстати: хоть веточки и тоненькие до странности, на них каким-то чудом удерживаются... нет, не шапки, а уже шубы снега! И вообще, этого белого добра кругом достаточно. Всё завалено. Всё, кроме серой дорожки, ведущей меня домой. Что-то здесь не так...
Ничего путного в голову не пришло, и я продолжил путь, в следующий раз остановившись уже на самом верху:
Смотрю сначала одним глазом, потом другим. Нет, вижу примерно одинаково и вполне чётко. Вижу, что хвост растёт из... м-м-м-м, задней части туши левого зверя. Перевожу взгляд направо. Что за фрэлл?! Ну не было там ничего! Не было! Чем хотите, могу поклясться!
Кажется, знаю, как убедиться в собственной вменяемости. Надо просто взяться за этот самый хвост.
Протягиваю руку и...
Слышу:
— А вот этого не надо.
Голос звучит глухо, но явственно исходит от левого изваяния.
— Ч-чего не надо?
— Трогать.
— Почему?
— Потому что не позволено.
— Кем?
— Кем положено.
Теперь голос звучит справа, но совершенно с теми же интонациями, что и слева. Похоже, я повредился рассудком.
— Положено, но не позволено?
— Уловил. Молодец.
Меня ещё и хвалят? Кто? Куски камня? О, простите: один кусок. Второй в этот момент хранит молчание.
— Ничего я не уловил! Кто должен дать разрешение?
— Тот, кто имеет на это право.
— А кто имеет?
— Тот, кто право получил.
Теперь со мной снова разговаривает левый камень.
— А яснее выражаться можно?
— Куда уж яснее? — хихикают оба. Хором. Создавая странное ощущение: как будто звук существует вокруг меня в каждой точке пространства.
— У кого я должен просить разрешения? — пробую поставить вопрос иначе. Как выясняется, совершенно зря, потому что после непродолжительной паузы слышу два взаимоисключающих ответа:
— У всех!
— У одной-единственной души!
— Так у кого же?!
— Ещё не знаешь? Тогда рано об этом говорить.
— Но как я узнаю, если вы не хотите ничего объяснять?
— Сказано предостаточно! — заявляет правый камень, а левый вторит:
— Даже больше, чем нужно!
— Но я ничего не понял из ваших слов!
— А мы не торопимся.
— Да, не торопимся.
— Мы терпеливые.
— Мы можем ждать, сколько потребуется.
— Если видим, что имеет смысл ждать.
Вклиниваюсь в глубокомысленный диалог:
— Ждать чего?
— Наступления каждого нового дня, — нехотя поясняет один, а второй добавляет:
— Ждать-то легко, а вот попробуй встретить его должным образом!
И беседа поворачивает на второй круг:
— Да, встречать трудно.
— Но надо? Надо. А ведь потом и провожать придётся.
— Это ещё труднее. Помнишь?
— Помню. Ох, и потрудились тогда!
— В этот раз будет проще.
— В этот? Нет, проще не будет. Будет приятнее.
— Приятнее? Ерунда! Интереснее будет, это точно. А приятнее... Кому как.