Отражения (Трилогия)
Шрифт:
— А ну вон отсюда! И чтобы до самого обеда...
— Я могу помочь прибраться.
Моё искреннее предложение услуг вызвало у домовихи нервную дрожь по всему телу, от кончиков пальцев до косичек, задорно торчащих в стороны.
— Нет! Только не это! Да ни за что на свете! Да чтобы я когда-нибудь...
Я попятился к выходу в коридор, выбирая между двумя реакциями на случившееся. С одной стороны, меня съедало чувство вины, но с другой... Если бы вы знали, как мне хотелось расхохотаться! Сами посудите: малышка, рост от пятки до макушки чуть больше локтя, ручки и ножки (хотя правильнее
— Твоё местонахождение очень легко устанавливается, — замечает где-то за моей спиной сестрин голосок. — По дымящимся руинам.
— Э-э-э-э... — оборачиваюсь. — Доброе утро!
— В самом деле? — глаза Магрит прищурены, но кружево ресниц не может скрыть лукавство, переполняющее синь её взгляда. — А мне думается, что доброго в нём нет ничего.
— Почему?
— Потому что блинчиков я, похоже, так и не дождусь, — если она и пытается казаться разочарованной, получается плохо. Слишком плохо: я же вижу, что сестра довольна, и даже очень. Знать бы ещё, чем.
— Дождётесь! — заявляю с преувеличенным воодушевлением. — Когда это несколько черепков могли поставить нашу кухарку в тупик?
— Дождёшься скорее ты, — возражает Магрит. — Поди-ка сюда!
Делать нечего. Окончательно покидаю кухню, чтобы составить компанию своей сестре, кутающейся в пушистую шаль недалеко от двери моей комнаты.
Судя по слегка заспанному виду, сестрёнка и впрямь до недавнего времени находилась в постели. Что же заставило Магрит покинуть спальню? Моё прибытие? Или прибытие в расстроенных чувствах кое-кого другого? Даже платье не надела, только накинула на плечи шаль. Для тепла. Или для приличия? В самом деле, хозяйке не подобает разгуливать по Дому в одной ночной сорочке. Ну вот, могу поставить себе за поведение ещё один минус: мало того, что навредил кухарке, так и сестре доставил неприятности. Кстати, какие?
— Чему обязан радости наслаждаться Вашим обществом в столь ранний час?
В ответ на изысканное (как мне кажется) приветствие Магрит качает головой:
— Церемонии тут неуместны, Джерон. Зачем ты обидел моего малыша?
— Малыша?
— Лисси.
— А кто это?
В самом деле, первый раз слышу. Сестра хмурится, но понимает моё недоумение:
— Да, правильно, вас же никто не знакомил. Эльфа, которого я попросила...
— В чём-то там удостовериться? И как же я его обидел?
— Ещё спрашиваешь?
— Ну да, заимел такую привычку. А то вечно дают подзатыльники без объяснений... Я готов отвечать за свои проступки, но сначала хотел бы знать, в чём они состоят.
Магрит внимательно меня выслушала и кивнула:
— Похвальное стремление. Уточню вопрос: с какой целью ты его оскорбил?
— Целью? Поверите или нет, о цели я задумывался меньше всего.
— А о последствиях?
— Они имеются?
— И в количестве достаточном
— Неужели?
— Джерон, я полагала, что ты прекрасно понимаешь, как себя чувствует тот, кого обвиняют в несовершённом преступлении, — синие глаза грозно сверкнули. — Но что вижу сейчас? Ты с удовольствием поступаешь так же, как все прочие недостойные персоны: причиняешь боль тому, кто не может оказать сопротивление.
— Не надо усугублять, — поморщился я. — Всего-то, пара слов.
— Слов не просто обидных, а почти убийственных, — с нажимом добавила сестра.
— Я сказал правду!
— Правду? Для кого?
— Для меня!
— Допустим. Но почему ты решил, что ТВОЯ правда нужна кому-то, кроме тебя самого?
Магрит всегда удавалось меня уязвить. Нет, не так. Заставить чувствовать себя беспомощным младенцем. Этот раз не стал исключением: если до начала разговора я слегка сомневался в оправданности «жестокого обращения» с эльфом, то теперь был готов признать свою вину, упасть на колени и молить о прощении. Вот только кого из них? Листоухого или сестру? Lohassy никто и не собирался обижать. Даже не думалось, что моя проделка дойдёт до сведения Магрит... А впрочем, зачем я вру? Думалось. Больше того, хотелось. И что теперь? Извиняться? Угу. А за что?
— Что он рассказал?
— Он? — коротенький смешок. — Ничего. Я наблюдала за вашим разговором лично.
Ой. Это совсем плохо.
— И даже могу согласиться: Лисси говорил с тобой в не слишком подобающем ситуации тоне. Но ты... О, ты превзошёл мои скромные ожидания! Скажи, пожалуйста, за какую провинность ты сравнил бедного мальчика с грелкой для постели?
Я потёр пальцами переносицу.
— Dou Магрит...
— Я слушаю.
— У меня была причина.
— Хочется в это верить. Если бы ты совершал свои оплошности беспричинно, это заставило бы меня принять меры, и очень строгие. Итак?
— Прежде ответьте на один вопрос. Согласны?
— Смотря, о чём ты спросишь.
— Исключительно о наболевшем. За что Вы мстите Ксаррону?
— Мщу? — ресницы удивлённо дрогнули. — С чего ты взял?
— Вы же знаете, как он к Вам относится! Понимаю, не моё дело, но... Если Вы твёрдо уверены, что Ксо недостоин Вашей благосклонности, почему бы просто раз и навсегда ему это не объяснить? Зачем заставлять его страдать?
— Страдать? — она всё ещё не понимает.
— А что он может чувствовать, видя рядом с Вами этого... это нелепое подобие самого себя!
Молчание. Пауза, показавшаяся мне бесконечной. А потом...
Звонкий смех сестры ручейками растекается по коридору. Такой чистый, такой светлый. Я опять заслужил насмешку. Что ж, мне не привыкать. Но здесь-то над чем смеяться?
Магрит прыснула ещё несколько раз и жесточайшим усилием воли прогнала с лица улыбку. Улыбка сделала вид, что уходит, но сдаваться не собиралась, спустя вдох прокравшись обратно в уголки губ. Сестра снова предприняла попытку выглядеть серьёзной. Видимо потому, что собиралась прочитать очередную нотацию. Вторая схватка с приступом веселья тоже была проиграна. Но в третьей удача оказалась на стороне Магрит: брови строго сдвинулись, а голос почти не дрожал от смеха.