Отрешенные люди
Шрифт:
– Так то ж Берг-коллегия?! Какое у тебя, мужика неотесанного, дело может быть в столь почтенном учреждении?
– Михайла Васильевич Ломоносов велел непременно сюда идти.
– Кто, ты сказал? Ломоносов? Это не академик, случаем? Неужто с ним самим знаком?
– Да как с вами, ваше высокблагородь, вчерась только расстались. Он пробу из руды моей брал на серебро,- и Иван вкратце поведал сердобольному служителю всю свою историю.
– Слышал я про те пробы чего-то, да только, о чем речь шла, не припомню,- выслушав рассказ Зубарева, ответил ему служитель,- меня Петром
Иван остановился в полутемном коридоре возле обитых темным сукном дверей, и принялся ждать. Здесь, в государственном учреждении, ему вдруг мигом вспомнились опасения академика о кознях, которые могут строить чиновники, да и Гаврила Андреевич Кураев в свое время не советовал заниматься рудным делом, отец и братья отговаривали... В полумраке коридора висела зловещая тишина, и каждый хлопок или скрип дверей вызывал в душе недобрые предчувствия. Подождав чуть, он неожиданно решил идти обратно, махнув на все рукой, но тут показался встреченный им давеча служитель и, пряча глаза, велел пройти за ним в конец коридора, где пропустил в дверь вперед себя и сам зашел следом
– Здравствуйте, - поздоровался Иван, стягивая с головы шапку и оглядывая просторную комнату с большим столом возле залитого ранним, утренним светом окна.
– Милости просим,- отозвался сидевший за столом солидный мужчина с красными отвисшими щеками и бугристым угреватым носом, - ты и будешь Иван Зубарев?
– А кому же еще быть, как не мне?- в Иване проснулась вдруг какая-то дерзость и бесшабашность, которая возникает в человеке, которому нечего терять.
– Значит, ты и привез руду на пробу, о чем государыне нашей, императрице прошение подал?
– Верно,- согласился Иван,- а в чем дело? Чего вы мне тут допрос чините? Особых вин за собой не вижу... Неча тут ...
– Погоди, о винах в другом месте с тобой беседовать станут, а ты мне покамест ответь, где руды те брал?
– А вы сами-то кто, собственно говоря, будете?
– дерзко поинтересовался Иван, не собираясь отчитываться перед не знакомым ему человеком.
– Это ты про меня?- удивился говоривший с ним.
– Может, вы, Петр Карлович, меня представите, а то я гляжу, молодой человек изволит сомневаться, что мы с ним по чину разговариваем.
– Статский советник и кавалер многих орденов, Франц Иосифович Шлезинг, - быстро сообщил Петр Карлович и почтительно поклонился, выявив тем самым полное уважение советнику.
– "Поразвелось вас тут, немецких чертей",- неприязненно подумал Иван, но вслух заявил: - Хорошо, пусть будет по-вашему. Только скажите мне ради всего святого, чего так со мной разговариваете, словно с вором каким? Я вам руду привез? Привез. Прошение подал? Подал. Чего еще надобно?
– Чем тебе наш разговор не нравится?- шмыгнул бугристым носом Шлезинг и покосился на продолжающего стоять сзади Зубарева служителя.
– Вы, Петр Карлович, пригласили бы сюда нашего бергпробирера, чтоб он результаты проб по рудам
– Слушаюсь,- прошелестел тот, и сзади Ивана негромко хлопнула дверь.
– Садись, Иван Зубарев,- предложил ему тем временем Шлезинг,- разговор наш, похоже, долгим будет.
– С чего это ему долгим быть?- встрепенулся Иван, понимая, что нехорошие предчувствия не обманули его.
– Скоро сам узнаешь,- ответил статский советник, перебирая на столе какие-то бумаги.
Вновь негромко скрипнула дверь, и мимо Ивана легко прошмыгнул щуплый человечек с лысой макушкой, в заштопанном, и местами потертом форменном камзоле, неся под мышкой пачку исписанных бумажных листов, и, низко поклонившись, положил их на стол перед Шлезингом.
– Разрешите идти?- вновь сверкнув лысиной, спросил он еле слышно.
– Нет, понадобишься еще. Пригласи ко мне и Петра Карловича, коль он привел просителя сего, пусть здесь поприсутствует.
Лысый бергпробирер опять поклонился и выскользнул из кабинета, проскочив мимо Ивана как-то по-особому, бочком, не поднимая глаз.
"Сбирается воронье немецкое,- удрученно подумал тот, опускаясь на лавку возле стены, на которой висел портрет императрицы,- сейчас каркать начнут. Эх, доля моя горькая..."
– Ты что-то сказал?
– оторвался от бумаг статский советник.
– Нет, послышалось вам, верно, - беззаботно ответил Зубарев и нарочито громко высморкался в замызганный платок, зевнул, повел головой, оглядывая кабинет. Впорхнул неслышно Петр Карлович, а с ним и лысый помощник, они оба почтительно замерли перед столом Шлезинга, который начал о чем-то шепотком пояснять им. Иван некоторое время смотрел на их спины, соображая, не лучше ли будет потихоньку податься из этого негостеприимного учреждения, а потом, не выдержав, заявил громко:
– Хватит шептаться, поди. Меж честными людьми так не принято делать. Коль чего сказать мне хотите, то говорите вслух.
– Хорошо,- кашлянул статский советник, с прищуром глянул на него, тогда скажи нам, откуда руду взял, что нам для пробы предоставил?
– Как это откуда?
– передразнил его Зубарев, сделав презрительную гримасу и скривив губы.- Разве в прошении о том не указано? Из башкирских земель, с Урала они мной привезены. Два раза туда ездил, искал...
– Ясно, с Урала,- не дав ему возможности углубиться в подробности своих поисков и путешествий, констатировал Шлезинг.
– А кто тебе сказал, будто в той руде серебро должно быть? Почему ты решил нас в заблуждение ввести, от важных дел оторвать, чтоб мы все тут серебро искали в твоей пустой породе? Ответь-ка!
– Как в пустой породе?
– аж подпрыгнул на лавке от услышанного Зубарев.
– Почему она вдруг пустая, когда, и в Тобольске серебро выплавлено было, и академик Михайла Васильевич Ломоносов тоже пробы делал и мне сказывал...
– Помолчи про академика, - не дал до конца договорить ему Шлезинг, пристукнув ладошкой по стопке бумаг,- мы сейчас про твои воровские умыслы знать хотим. Так кто тебя надоумил пустую породу в Берг-коллегию сдать?
– Пустую?! Сам ты пустой, как я погляжу, - вскочил на ноги Иван, сжав кулаки.