Отрезок пути

Iris Black

– Мне хорошо известны ваши «крайние случаи», мистер Лонгботтом, – сухо говорит Хелли, и я чувствую, что краснею. – Я прекрасно понимаю вас, однако мне хотелось бы, чтобы вы привыкали обходиться без помощи эльфов.

– Простите…

– Не извиняйтесь. В любое другое время я не имела бы ничего против. Но Кэрроу уже начали использовать наших эльфов в качестве охраны. Мысль о том, что они могут помогать и вам, крутится у них в подсознании. Нельзя допустить, чтобы она была произнесена, вы понимаете?

– Да, – киваю я. – Страшно представить,

что тогда начнется. Я не стану беспокоить Лауди.

– Очень хорошо, – одобрительно произносит Хелли и заходится в страшном кашле. Через несколько секунд она приходит в себя и хрипло продолжает: – В таком случае, сделайте мне еще одно одолжение. Как ни парадоксально это прозвучит, но Лауди относится к вам с уважением – к вам обоим. Будет лучше, если вы сами предложите ему освободиться от обязанностей. Только не сейчас, иначе он догадается.

– Хорошо, Хелли, я так и сделаю, – обещаю я.

– Я слышала, вы, наконец, разобрались, что такое Альбус Дамблдор, – говорит она после небольшой паузы. – Кажется, у вас состоялся преинтереснейший разговор.

– Все-то вы знаете… – я смущенно опускаю глаза.

– Иногда мне хотелось бы знать меньше, но ничего не поделаешь, – сухо отвечает она. – Стыдиться вам нечего, мистер Лонгботтом. Да, вы поддались душевному порыву, но это было продиктовано чувством справедливости. Хотя я рекомендовала бы вам побеседовать с другими директорами.

Об этом я и сам не раз думал. Правда, остаться с ними наедине пока не получалось. Северусу они, кажется, ничего не сказали. В противном случае он не преминул бы об этом сообщить. Дамблдора я с тех пор так и не видел – в последнее время, он постоянно куда-то уходит с портрета. Оно и к лучшему. У меня нет ни малейшего желания его лицезреть. Но Хелли права, другие директора не должны были все это слышать, поэтому следует перед ними извиниться. О чем я ей и сообщаю. Она благосклонно улыбается.

– Как я понимаю, вы от Дамблдора тоже не в восторге, – замечаю я.

– Он не давал мне поводов для восторга, – холодно отвечает она. – Я ведь рассказывала вам о нашей первой встрече. Не могу сказать, чтобы со всеми директорами у нас складывались дружеские отношения, разве что с Дайлис Дервент – милейшая была женщина. У Финеаса Блэка тоже хватало ума сотрудничать, хоть в глубине души он нас не выносил. Армандо Диппет никак не мог поверить в наше могущество и не принимал всерьез. Дамблдор поначалу тоже считал нас просто умными эльфами, а когда осознал свою ошибку, было уже поздно. Мы не даем второго шанса.

– Ему и первого давать не следовало, – бормочу я себе под нос.

– В сущности, мы бы вытерпели его присутствие, не привыкать, – продолжает Хелли. – Но то, что началось после поступления Гарри Поттера, не вписывается ни в какие рамки. Сначала он спрятал здесь философский камень, словно это не школа, а филиал «Гринготтса». По замку разгуливал учитель с Волдемортом на затылке, но Дамблдор всего лишь попросил профессора Снейпа «понаблюдать за ним».

– То есть

он знал?

– А как вы считаете, мистер Лонгботтом? Когда рассеянный и трусливый преподаватель маггловедения проводит отпуск в лесах Албании, а по возвращении надевает тюрбан, обвешивается чесноком и просится на должность преподавателя ЗОТИ, это вызовет подозрения даже у полного идиота.

Я потрясенно молчу. Кажется, Дамблдор еще хуже, чем я думал.

– На следующий год по всему замку ползал василиск, – безжалостно продолжает Хелли. – Конечно, не он его выпустил! Но он знал, что происходит! И не думайте, мистер Лонгботтом, что это было просто – проследить, чтобы это древнее могущественное создание никого не убило!

– Но ведь некоторые окаменели, – напоминаю я.

– Окаменели, но не умерли. Вам никогда не казалось подозрительным такое количество счастливых совпадений? Зеркало, призрак, вода, фотоаппарат…

– Но как вам это удалось?

– Чтобы понять это, нужно быть на нашем месте. Это не та магия, которая вам знакома и доступна.

– Ладно, а как насчет Миртл? – спрашиваю я, понимая, что допытываться бесполезно. – Она ведь умерла, когда Вол… черт!.. когда Темный Лорд открыл Тайную комнату.

– Тогда все произошло слишком быстро, – объясняет Хелли, болезненно поморщившись, – мы просто не успели ничего сделать. Кроме того, не следует забывать, что Волдеморт – наследник Салазара Слизерина, и школа идет ему навстречу. Следить за ним всегда было очень сложно. А уж если речь идет о Тайной комнате, то сами понимаете, нас с Рэмси даже на свете не было, когда она создавалась.

– Понимаю…

– Потом Дамблдор принял на работу оборотня! – она возмущенно фыркает. – Я, в общем, ничего не имею против Ремуса Люпина, не считая его ошеломляющей способности одновременно придерживаться диаметрально противоположных точек зрения. Но, Мерлин, мы едва отогнали его от школы! Я уже не говорю об этом несчастном болване Сириусе Блэке и крысе…

– Постойте! – перебиваю я. – О Петтигрю вы тоже все это время знали?

– Конечно.

– Но…

– Хотите спросить, почему мы никому не сказали? – уточняет Хелли и, дождавшись кивка, поясняет: – Вы ведь понимаете, что говорить мы могли только с Дамблдором. Но мы не были уверены, что сообщим ему что-то новое, улавливаете? Не знаю, поймете ли вы нашу позицию, но нам не хотелось выглядеть идиотами. Так уже было однажды.

– То есть вы хотите сказать, что он знал и об этом? – дрогнувшим голосом спрашиваю я.

– Сейчас мне сложно судить, мистер Лонгботтом. Возможно, я приписываю ему больше дурных поступков, чем было в действительности.

– Ладно. А Крауч?

– А как вам кажется? – она брезгливо кривит губы. – Дамблдор много лет был дружен с Аластором Моуди. Мне сложно поверить, что он не раскусил этого мальчишку. Впрочем, думаю, это произошло не сразу.

– Какое-то безумие, – бормочу я, потирая начавшие ныть виски. – Зачем ему все это понадобилось?