Отрезок пути

Iris Black

– Северус, они здесь! – перебиваю я, найдя, наконец, горячую точку на карте.

– Малфой-мэнор, – сообщает он, едва взглянув на результат моих поисков. – Вполне логично.

– Ты отправишься туда?

– Конечно. Посмотрю, что можно сделать, – он проводит рукой по моим волосам. – А ты приведи себя в порядок и никуда не выходи отсюда.

– В порядок? – переспрашиваю я и тут только замечаю, что на светло-голубой рубашке расплылось некрасивое красное пятно.

Северус усмехается и бросает в камин щепотку летучего пороха. Через мгновение я остаюсь один.

Очистка рубашки не занимает

много времени, хоть страх и мешает сосредоточиться. Как бы отвлечься? Если я буду сидеть тут и бояться, легче никому не станет. А что, если…

Северус сказал никуда не выходить, но нет никакой гарантии, что мне еще раз представится возможность поговорить с директорами без свидетелей. Приняв решение, я выхожу из гостиной. Медленно пересекаю кабинет, стараясь не смотреть на портрет Дамблдора.

– Напрасно нос воротишь, – раздается насмешливый голос Финеаса Блэка. – Его там нет.

Я смотрю на портрет. Действительно – рама пуста. Ну, и слава Мерлину.

– Зря ты вышел, Лонгботтом. Сюда может кто-нибудь зайти.

– Знаю, – говорю я, нервно облизнув губы. – Просто мне нужно поговорить с вами.

– Со мной?

– Не только. Со всеми вами, – я окидываю взглядом портреты других директоров, которые смотрят на меня с явным интересом, и продолжаю: – Я наговорил много лишнего…

– Жалеешь? – он прищуривается.

– Нет, – честно отвечаю я. – Но было бы лучше, если бы я сказал все это с глазу на глаз. Но это неосуществимо. Поэтому я прошу вас простить мою несдержанность.

В заинтересованных взглядах появляется удивление, смешанное с одобрением. Похоже, мои слова произвели хорошее впечатление.

– Извинения приняты, – заявляет Блэк, и другие директора кивают, соглашаясь с ним.

– Вы осуждаете меня? – неуверенно спрашиваю я.

– Кто-то должен был ему это сказать, – фыркает Блэк и, заметив мое недоумение, снисходительно поясняет: – Я никогда не любил Альбуса Дамблдора. Понимал, что с ним что-то нечисто. Правда, мне никто не верил, – он впивается глазами в Дайлис Дервент.

К моему удивлению, она не возражает, а опускает голову, глядя куда-то в сторону, и неохотно признает:

– Да, здесь ты бы прав… Впрочем, я еще до его смерти об этом задумалась, – добавляет она и поворачивается ко мне: – Видишь ли, Невилл, у бывших директоров Хогвартса нет друг от друга секретов – во всяком случае, тех, которые имеют отношение к школе. Понимаешь?

– Нет…

– Мы все связаны, – поясняет Блэк. – Это необходимо, чтобы помогать действующему директору. Чтобы никто ничего не задумал за спиной. Когда очередной директор умирает, его портрет попадает в наш круг, и мы сразу узнаем, какие действия он предпринимал в отношении учеников, и чем при этом руководствовался. И Том Риддл, и Северус Снейп, и Гарри Поттер были учениками Дамблдора.

– Значит, вы тоже считаете, что он неправ? – уточняю я.

– Неправ… – с горечью повторяет Дервент. – Ты ведь знаешь, что я почти двадцать лет работала целителем. А целитель – это состояние души, а не просто профессия. И то, как Альбус обращался – и продолжает обращаться, надо заметить! – с человеческими жизнями, просто не укладывается у меня в голове!

Да уж. Я, конечно, не целитель и никогда им не буду, но у меня это тоже в голове не укладывается.

–

В отличие от Дайлис, я не слишком хороший человек, – признается Блэк. – Я мог солгать, когда считал нужным, и никогда не испытывал из-за этого угрызений совести. Я мог поставить под удар других, чтобы выйти сухим из воды. Я никогда не беспокоился о том, могут ли мои слова задеть чьи-то чувства – мне было плевать на это. Однажды я убил человека. Не на какой-нибудь благородной дуэли, а из-за глупой размолвки. Этим человеком был мой брат. И я не могу сказать, что жалею об этом, поскольку в противном случае он бы убил меня, – он рассеянно теребит свою бородку клинышком и задумчиво добавляет: – Но есть какой-то предел, переступив который человек не просто становится негодяем, а теряет право называть себя человеком. Нет сомнений в том, что Том Риддл далеко зашел за этот предел. Но и Дамблдор перешагнул его. А самое гадкое, что он понимал это. Понимал, но продолжал идти. И даже сейчас никак не может остановиться.

– В каком-то смысле у него не было других вариантов, – замечает один из директоров – обладатель звучного баса и роскошной копны абсолютно белых волос. – Безвыходное положение…

– Не спорю, – морщится Блэк. – Однако в этом виноват он сам. Когда человек обвешивается драгоценностями и, прихватив чемодан галеонов, отправляется на прогулку по Лютному переулку, он не должен удивляться, если его вдруг ограбят. И винить здесь некого, кроме себя самого. Согласитесь, то, что Дамблдор сделал с Поттером, не имеет цензурного названия, хоть я и не в восторге от этого глупого мальчишки.

– А что он с ним сделал, сэр? – спрашиваю я, потирая виски. Кажется, Гарри опять отправился на прогулку по сознанию Волдеморта.

– Ты не знаешь?

– Нет… Это как-то связано с его крестным?

– Нет, мой праправнук здесь не при чем, хотя с ним тоже поступили по-скотски, – он, поджимает губы и укоризненно добавляет: – Впрочем, он и сам был редкой скотиной… Что же касается Поттера, то лучше тебе этого не знать.

– Но… – начинаю было я.

– Даже не думай! Поверь, я тоже прекрасно обошелся бы без этой информации. Лучше возвращайся в гостиную. Мало ли что.

– Ладно, – киваю я, понимая, что спорить бесполезно, и говорю с запинкой: – Я еще хотел извиниться за… ну… за свое поведение… в смысле… ну…

– Лонгботтом, среди нас как будто детей нет, – Блэк издает сухой смешок. – Думаешь, мы ни разу не видели, как целуются другие люди?

– Э-э-э… ну… – я неудержимо краснею, – вам, наверное, это было неприятно…

– У нас, между прочим, не так уж много развлечений, – невинным голосом сообщает Дайлис Дервент. – Так что я бы с тобой поспорила.

– В общем, не бери в голову, – резюмирует Блэк. – И не слушай Дамблдора – уж ему бы следовало помолчать. Ваш способ проведения досуга нас мало беспокоит. Главное, не проводите его прямо здесь.

– Финеас, не будь столь категоричен! – мило улыбаясь, просит Дервент. – Я, например, ничего против не имею.

Мне становится смешно. Нет уж, благодарю покорно! Чем-чем, а эксгибиционизмом мы вроде бы не страдаем. Похоже, пошутить здесь любит не только Северус.

– Пожалуй, я действительно пойду, – говорю я. – Спасибо вам всем за понимание. А вам, профессор Блэк, еще и за помощь Гарри.