Отрезок пути

Iris Black

Убедившись, что все вернулось на круги своя, я покидаю комнаты Северуса и возвращаюсь в Большой зал.

1 – «Опаснейший подводный камень для правосудия – это предубеждение».

Жан-Жак Руссо.

(прим. авт.)

Глава 65. Все закончилось

Вручив Райку зелье и рецепт, который тот немедленно начинает читать, я сажусь на свое место, стараясь не морщиться, когда уголок папки впивается в кожу, и залпом допиваю оставшееся в бутылке сливочное пиво.

– Ты нашел тайник? – судя по

выражению лица, Гарри до последнего не верил, что у меня получится.

– Нашел, – киваю я и, не сдержавшись, добавляю с усмешкой: – И, кстати, я был прав – тебе бы вряд ли это удалось. И пароль ты бы не подобрал.

– И какой был пароль? – заинтересованно спрашивает Рон.

– Ты же не думаешь, что я скажу?

Ага, муховертку вам в задницу, а не пароль. Если бы не преподаватели, так бы и ответил. И никто бы ничего не понял, голову даю на отсечение.

– Ох ты, ничего себе! – вдруг восклицает Райк, отрываясь от чтения.

– Что там? – интересуется Гермиона.

– Новое слово в зельеварении и целительстве, мисс Грейнджер! Нет, я всегда знал, что Северус – гений, но чтобы вот так… И, главное, ни одного запрещенного компонента! – он восхищенно цокает языком и уверенно заявляет: – Ну, теперь дело пойдет на лад. Несколько тестов для верности, и можно будет приступать к основному лечению. Думаю, завтра ты сможешь навестить его, Невилл.

– Правда? – неверяще спрашиваю я.

– Правда. Только не ожидай, что вам удастся поболтать. Я вообще склоняюсь к мысли, что лучше, если он придет в себя после окончания лечения. Говорить все равно не сможет, а его выражение лица будет мешать мне работать. Да и некоторые манипуляции могут быть весьма болезненными… Но ты все равно заходи.

– Конечно, Райк!

– Я предупрежу Поппи, так что через ее камин ты попадешь сразу в мой кабинет.

– Спасибо! – от души благодарю я.

– Тебе спасибо, – он усмехается и, окинув взглядом присутствующих, добавляет: – И удачи!

Вежливо попрощавшись со всеми, Райк бережно кладет флакон и пергамент в карман мантии и торопливо выходит из Большого зала, оставив меня наедине с жаждущими информации волшебниками.

– Луна, а он, правда, твой дядя? – интересуюсь я, пока они не успели на меня наброситься.

– Ты не первый об этом спрашиваешь, – улыбается она и поясняет со свойственной ей прямотой: – Нет, он не мой дядя. Он просто лечил меня, когда я болела после смерти мамы, и мы подружились.

– О!.. Понятно…

Я болван. Нет, правда, болван. Северус говорил, что узнал о болезни Луны от целителя, с которым работал. Выходит, Райк и был этим целителем. Но откуда же я мог знать, что речь идет о том же человеке, что присылает ему дорогое вино?

– Ты лучше нам скажи, как так вышло, что ты единственный знал правду? – предлагает МакГонагалл, пристально меня разглядывая.

– Ну, не то, чтобы единственный, – со вздохом говорю я. – Кентавры наверняка знали – им всегда больше всех

известно. Эльфы опять же. Да и призраки, скорее всего, были в курсе.

– Ты же понимаешь, что я имею в виду! – в голосе моего декана появляется намек на раздражение.

– Почему он рассказал именно тебе? – вмешивается Спраут.

– Да он не рассказывал, – я пожимаю плечами. – Я сам догадался.

– Ничего себе! – восклицает Рон и поворачивается к хмурой Гермионе: – Представь, даже ты ничего не поняла!

– Это потому, что тебя не было в школе, – быстро говорю я, пока она не успела обидеться. – Если бы была, наверняка бы разобралась во всем еще раньше меня.

Гермиона неопределенно хмыкает.

– Но как ты догадался? – непонимающе спрашивает Гарри. – Ведь не было никаких зацепок!

– Я просто заметил, что он слишком мягко нас наказывает и то и дело отменяет более жестокие наказания Кэрроу. Ну, и начал рассуждать…

– Но ведь он убил Дамблдора! Как ты это объяснил?

Я прикусываю язык. Почему-то мне не кажется, что моя версия будет понята. Ведь согласно ей Северус убил Дамблдора по собственному почину.

– Ну… я просто вспомнил твоего крестного – тогда ведь тоже были свидетели… Нет, я не думал, что Дамблдор превратился в крысу и сбежал! Просто решил, что очевидное не всегда верно.

Кажется, Гарри не до конца удовлетворяет это объяснение. Но другого я ему не предложу.

– И как он отреагировал, когда понял, что ты все знаешь? Наверное, взбесился? – неожиданно спрашивает Джордж немного хрипловатым голосом.

Все головы поворачиваются в его сторону. С самого окончания войны он ни разу не проявлял никакого интереса к происходящему и даже ни с кем не разговаривал. Я мысленно умоляю всех отвернуться, но Джордж как будто даже не замечает пристального внимания.

– Ты знаешь, нет, – отвечаю я. – Поначалу пытался делать вид, что у меня бред, а потом ничего, признался. Мы так мило побеседовали…

– Замолчи! – прерывает Джордж, дернув плечом. – Если ты еще раз употребишь слово «мило», говоря о Снейпе, у меня голова взорвется, так и знай! Я, конечно, не злюсь на него за ухо – промазал, с кем не бывает – но всему есть предел!

Над столами взлетает смешок.

– Да-а-а… – тянет Лаванда. – А мы-то, как дураки, переживали, когда ты пропадал, непонятно где, и злились, что он постоянно назначает тебе отработки…

– Я не хотел, чтобы вы нервничали из-за меня, – смущенно говорю я, опуская глаза, – но я просто не мог сказать вам правду.

– Да ладно, не извиняйся ты! – усмехается Симус. – Не думаю, что кому-то может прийти в голову тебя обвинять. Значит, и когда Гарри с Луной ушли, ты тоже к нему ходил?

Вдруг раздается звяканье и приглушенный возглас. Я поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с Джинни. Ее глаза расширяются, брови ползут вверх, а на лице медленно проступает понимание. Я мысленно умоляю ее молчать.