Отринуть любовь
Шрифт:
Ширин выжидает, подумала Юлька. Она Саше не сочувствует, как Рес, но и бить не станет, пока не убедится окончательно, что он — зло.
— Она менее независима, — возразил Румянцев. — Хэйген плохо поддается влиянию, очень хорошо контролирует ипостась, его не выведешь из себя, а ее — можно спровоцировать, она все-таки женщина. Ворона надо убирать любым способом, причем срочно. Сначала убрать хотя бы носителя ипостаси, а потом, когда возникнет молодой Ворон — и саму тварь. Молодого будет легко выманить.
— Его уже пытались… вывести, — вздохнул Саша. — Предположительно
— В человеческом облике стрелы Некроса берут всех. Этому надо несколько штук, и потом — отрезать голову. Кстати, предыдущего так и убрали — любовница после секса башку отпилила. Плохо трахал, видимо, — сардонический смешок прозвучал странно, с интонацией, Румянцеву не свойственной.
Он говорит это не сам, неожиданно подумала она. Его устами говорит тот, к кому ведут нити. Надо срочно увидеть, напряжены ли они. Сам он или не сам? Она толкнула дверь и вошла, не сообразив, что за дверью не было слышно ее шагов.
Мужчины резко замолчали, удивленно глядя на нее. От волнения Юлька не сразу настроилась на Маар, создав неестественную паузу. Нити — густые, светящиеся, вибрирующие — она увидела сразу. Ей стало легче — и страшнее одновременно.
— Ты подслушивала, — догадался Румянцев. — И давно?
— Не очень, — соврала она. — Но я многое услышала. Вы с ума сошли, да? Дима, твой план — чистое безумие. После первой же попытки кого-нибудь убрать остальные встанут на уши и такую розыскную деятельность разовьют, что никому мало не покажется. Оно тебе надо?
— Осторожнее надо быть, — хмыкнул Румянцев. — И кстати — нашли они, кто по ним стрелами с ядом палит? Не нашли до сих пор. И Вагабра вернуть не могут. Так что… — он перевел взгляд с Юльки на Сашу и она увидела, что его лицо покрыто лихорадочным неровным румянцем.
— Саша, ни Ширин, ни Хэйген тебе не враги, — продолжила она, постепенно обретая уверенность. — Были б врагами — ты бы сейчас здесь не сидел. Какая-нибудь фигуристая айора, — тут она не удержалась и улыбнулась, — уже бы отрезала тебе голову.
— Она нас сдаст, — сказал Румянцев. — Той же Ширин.
— Не сдаст, — возразил Саша. — Зачем ей?
— А ничего что я здесь? — ехидно осведомилась она. — Вам не кажется, что вы невежливы?
— Черная ведьма банально покопается у нее в мозгах, — продолжил Румянцев настойчиво.
— Интересно, как это? — хмыкнула Юлька
— Все Вечные умеют приказывать, — сказал Румянцев. — Разными способами, но все. Сама все вывалишь.
— Вы что, считаете нормальными все эти дурацкие мечты о расчлененке? — разозлилась она. — Да вас прикончат на первом же этапе. Дима, хочешь домой — приди к Ворону и скажи прямо. Никто тебя не съест.
— Точно сдаст. Прикажи ей заткнуться, — бросил Румянцев Саше.
Юлька сделала шаг назад и попала под его взгляд — словно на гвоздь напоролась. Попытавшись отвести глаза в сторону, она вдруг поняла, что вязнет, словно в болоте. Стало тяжело дышать, движения замедлились…
А потом накатил страх. Тот самый, тошнотворный, муторный и хорошо знакомый страх, неоднократно испытанный ею в Карране.
— Запри ее пока что в ее комнате, — сказал Румянцев. — Завтра решим, что делать.
В голове мутилось, и от обиды у Юльки из глаз брызнули слезы. Она хотела развернуться и уйти, но руки-ноги не слушались, а Саша перекинул ее через плечо, словно бесчувственную куклу, и с легкостью атлета понес вниз, к ее собственной комнате. Румянцева рядом не было — он остался в кабинете.
— Пусти меня, слышишь? — яростно крикнула она и поняла, что голос ее превратился в хрип.
— Не сходи с ума, — спокойно ответил он. — Отдохни пока, а завтра все обсудим. Дима, конечно, преувеличивает, но боюсь, ты случайно можешь делать какую-нибудь глупость.
— Идите к черту, идиоты, — огрызнулась она, чувствуя, что тело понемногу оживает, но опасаясь свалиться на пол. К счастью, он донес ее до комнаты, открыл дверь и аккуратно уложил на кровать.
— Остынь, — ответил он холодно и снова поймал ее взгляд. Юлька опять захлебнулась страхом, через который понемногу пробивалась знакомая ей злость, толкавшая ее на непредсказуемые поступки. Вытащив ключ из замка, он закрыл дверь и запер ее снаружи, забрав ключ с собой. Она выкрикнула ему вслед несколько обидных слов, но он не вернулся.
В ярости она металась по комнате и несколько раз пинала и стучала в дверь, надеясь привлечь чье-нибудь внимание. Можно было бы соврать, что она захлопнулась, что сломался замок… Но как назло, никто не шел по коридору. Через какое-то время она услышала шаги, и, попытавшись разглядеть в замочную скважину, кто это, узнала Румянцева, возвращавшегося к себе. Робот проклятый, марионетка… Как же ты позволил себя подчинить, неужели ты не чувствуешь, что твоими мозгами управляют, идиот ты пустоголовый. Но Саша то каков! Только она рот против открыла, сразу же пустил в ход свои змеиные замашки. А сам — я не хочу быть Змеем, сила не моя, оно мне не нужно… Врун несчастный. Лицемер. Тварь. Аспид чертов.
И тут она вспомнила про крылья. Она давно уже не оставляла их на верхней площадке башни, боясь, что наги разглядят, что они профессиональные, с меткой мастера, и начнут задавать лишние вопросы. Конечно! Она улетит. Из окна прыгать неудобно и рискованно, крылья не развернешь, придется делать это в полете. Тут главное — успеть сделать это до земли, хотя бы метров за пять, чтобы выйти из пике.
Она кинулась к окну. Темнеет, но еще не стемнело окончательно. Сумерки, но к счастью, день был солнечным, на небе — ни облачка, и тепло, хоть и ветрено. Отличная летная погода, но надо торопиться. Хорошо, что третий этаж — есть запас высоты. Должно получиться. Может, лечь спать и улететь на рассвете? Нет, до утра она не дотерпит, зная, что тот, кто управляет Румянцевым, возможно, именно сейчас решает ее судьбу. Что если она не доживет до утра? Придут, прикончат, спрячут тело… И никто не спохватится.