Отринуть любовь
Шрифт:
— Почему вы рады, что не приходите? — повторила Юлька свой вопрос.
— Потому что я сделал это сознательно. Я убил свое тело и остался здесь.
— Почему? — потрясенно спросила Ширин, первый раз за все время подав голос.
— Разве так можно? — изумилась Юлька
— Можно, — ответил он, покосившись на Ширин. — Я-человек покончил жизнь самоубийством. Разбился на вимме так, чтоб с концами, а незадолго до окончательного падения в пропасть сознательно выскочил в Маар. В момент смерти физической оболочки не дал ей выдернуть себя отсюда,
— Допустим, я хорошо представляю, как такое возможно, — пробормотала Ширин. — Но зачем?
Существо внимательно посмотрело на вторую собеседницу
— Кто она? — спросил Филин, обратившись к Юльке. — Ей можно доверять?
— Она Ширин, — ответила Юлька. — Можно.
— Кто-то взял меня под контроль, — сообщил Филин. — Мою физическую оболочку и психику. Предполагаю, конечно, что Охранители… Никто, кроме них, и не смог бы…
— Кто такие Охранители? — спросила Юлька
— Было такое движение лет 500–600 назад, — ответила вместо него Ширин. — Недолго и просуществовало, само сошло на нет.
— Далеко же вы от меня ушли, — усмехнулась птица с человеческим лицом. — Здесь нет времени, — пояснил он, увидев удивление Юльки. — Для меня прошло совсем немного.
— А что они хотели?
— Вообще? Или от меня лично? — уточнил он.
— Защиты людей от нелюдей, — снова ответила Ширин. — Свободу Двуликим, долой хозяев. Вечные не должны охотиться, если им нужны живые кровь и плоть, пусть разводят стада баранов и горных коз. Хорошая идея, кстати, только не работает, к сожалению, — фыркнула она.
— Энергетический и психический потенциал животного-жертвы ничтожен и не может поддерживать существование божественной сущности, — пояснил Наджар. — Такой корм постепенно превращает могущественное и проницательное божество в обычную хищную тварь с зачатками разума.
— А что они хотели именно от вас? — спросила Юлька
— Покорности, — ответил он. — Пытались управлять поступками. Пытались заставить прорицать будущее, плохо понимая, что такое сила Наджара-Филина.
— Это не говорящая голова, — хмыкнула Ширин. — Это знания. Все знания мира, прошлые и будущие. Надо только уметь их из него достать.
— Потом меня стали сталкивать с моим постоянным оппонентом — Гевором, провоцируя открытый конфликт. Именно на этой стадии я заметил, что все мои мысли и эмоции — не мои собственные. Понаблюдав, я сообразил, что они наведенные. Искусственно вызванные. Стал раскручивать… Увидел нити, которые идут от моего облика в Некросе не только ко мне-человеку, а к кому-то еще. Даже нашел источник, но его слепок в Мааре оказался нечеловеческим. Вообще подозреваю, что это был не он, а она…Теперь уже не скажешь.
— А почему Гевор был вашим оппонентом? — полюбопытствовала Юлька.
— Знание, полученное рационалистическим и эмпирическим путями, всегда противостояло знанию, полученному мистическим или эзотерическим путем, путем озарения, а не познания, — ответил он. — Плюс личное — Гевор того времени
— Кстати, одна из версий, почему не воплощается Филин, как раз и базируется на предположении, что исследование мира давно движется исключительно путем научного познания, а не божественного озарения, поэтому Наджар как Вечный и невостребован, — добавила Ширин. — Мудрость подменяется набором фактов, никто не стремится понять суть процессов и вещей, никто не ищет ответа на вопрос «зачем», только на вопрос «как». Практики и прагматики захватили лидерство.
— Вам надо вернуться, — твердо заявила Юлька. — А то они тут без вас совсем одичают.
— Ты видишь нити? — грустно спросила птица
— Да, — кивнула Юлька, присмотревшись и вновь увидев уже известные ей тоненькие ниточки, тянущиеся сквозь пространство куда-то в сторону и вниз.
— Там, на другом конце, должен быть медальон-образ с моим изображением.
— Я его даже держала в руках, — сообщила она.
— Вот видишь. Значит, кто-то по-прежнему будет иметь возможность манипулировать тем молодым Филином, что родится и воплотится, если я уйду туда, — он кивнул, указав на прозрачно-ледяную землю. — А это еще опаснее, потому что, будучи молодым и неопытным, он не распознает чужие приказы, приняв их за странности ипостаси, и попадет под внешнее управление.
— Значит надо отобрать медальон-образ и уничтожить его, — заявила Юлька. — Только как?
— Как отобрать? — переспросил Филин со странным напряжением в голосе, и Ширин приложила палец к губам, велев Юльке не отвечать. Птица закрыла свои человеческие глаза и замолчала, замерев в полной неподвижности. — Его украдет женщина-рысь, обольстив рыжего элеза. Эрлен, — в бесплотном голосе послышался смех.
— А как уничтожить этот артефакт, не повредив тому, кто заперт внутри образа?
Наджар снова замер, обращаясь к своей бесконечной кладовке знаний.
— Погасив силу концентратора, — ответил он после паузы и странно посмотрел на Юльку. — Я вижу несколько… не один и не два, больше… Ты погасишь один из них, но остальные будут гасить другие.
— Если вынуть камень из специальной оправы, он постепенно разрядится. Перестанет быть концентратором, — объяснила Ширин. — Останется красивая стекляшка с картинкой внутри.
— Образ рассеется, — добавил Филин. — Еще можно поместить камень в среду, антагонистичную наэру. Джив подойдет лучше всего.
— Но там же настоящий ариад, — сказала Юлька. — Мне объясняли, что он чуть ли не вечный.
— Точно, — вздохнула Ширин. — Это мы с тобой образ Ильнары быстро уничтожим. А этот, настоящий…
— А вы, всезнающий Филин, не скажете нам, как уничтожить натуральный ариад? — Юлька с любопытством уставилась на птицу рядом с ней. Тот опять закрыл свои странные глаза и напрягся.
— Плазмой, — ответил он неожиданно. — Наги закаляют ею нигийские сабли. — Камень надо бросить прямо в печь.