Отрок московский
Шрифт:
– Что за спешка? – Никита поднял с пола полушубок, отряхнул прицепившуюся солому. – Куда идем?
С таким же успехом он мог спрашивать бадейку для нечистот. Витебчанин хрюкнул, что-то невнятно пробормотал себе под нос и кивнул на выход – давай, мол, шевелись.
Никита пожал плечами и зашагал. Что бы ни ждало впереди, а все же лучше, чем сидеть и плевать в потолок. А вдруг удастся сбежать прямо сейчас? Лишь бы во дворе не ждали их стражники с самострелами.
Мордатый сопел позади. К стойкому луковому духу добавился еще и крепкий
Яркий дневной свет – наконец-то ветер разогнал тучи, и солнце засияло в пронзительно синем небе – ударил по глазам.
– Вот он, головник ваш! – послышался знакомый голос.
Фрол Силыч подпирал плечом бревенчатую стену и скалился, будто жеребец.
А напротив него…
Никита охнул. Быть не может!
Рядом, плечом к плечу, стояли Улан-мэрген, улыбающийся, словно ему подарили самого красивого и быстроного коня в мире, и Вилкас, живой и здоровый. Только правый глаз чуть прищуренный, будто ему докучают солнечные лучи, отражающиеся от сугробов.
– Волчок!
Парню захотелось подпрыгнуть и завизжать от радости. Но он сдержался. Позади друзей замер еще один человек – темнобородый мужчина в добротном овчинном полушубке, из-под которого выглядывал край кольчуги.
Литвин шагнул вперед, распахивая объятия:
– Никита! Живой!
– Как вы меня нашли?
Кости хрустнули в медвежьей хватке, но разве это боль по сравнению с той, когда он посчитал друга погибшим?
– Улана встретили! Да это долгий разговор. Как-нибудь после…
– После может не получиться, – вздохнул ученик Горазда. – Меня в убийстве обвинили. Виру назначили.
– Знаю! – радостно проорал литвин. – Десять гривен!
– Чего ты кричишь? – удивился Никита. – Можно подумать, богачом заделался… Мне теперь одна дорога – в холопы, – грустно добавил парень.
– Не вешай нос, головник! – хохотнул за спиной Фрол Силыч. – Выкупили тебя.
– Как?!
– А вон, боярин стоит.
Никита проследил за его взглядом.
Боярин – воин в полушубке и кольчуге – улыбался краешками губ. Наверное, поддался всеобщему ликованию.
– Признаюсь, – сказал он негромко, – десять гривен – это почти все деньги, что у меня были. Но я не жалею.
Никита оценил его уверенный голос, мягкую усмешку и внимательный, цепкий взгляд. Таких людей лучше числить в друзьях, а не во врагах – с первого взгляда видно.
Парень отвесил поясной поклон.
– Спасибо тебе, боярин! Не знаю, как тебя зовут…
– Семен Акинфович, – тут же подсказал Вилкас.
– Спасибо тебе, Семен Акинфович!
– Не за что! Я сделал, что должно. И не буду требовать отдачи.
– А мне и нечем отдавать! – Никита развел руками. – Гол как сокол я остался. Ни коня, ни меча, ни какого другого оружия… Даже зипун, и тот измазанный. И рукав вон, гляди, надорвался… – Парень показал прореху.
– Зипун – дело наживное! – рассмеялся Семен.
– Но я хочу сказать, боярин, я очень благодарен.
– Погоди! Не спеши.
– Что такое? – почувствовав подвох, вскинулся парень.
– Вилкас не сказал тебе, какому князю я служу.
– И какому же?
– Михаилу Ярославичу Тверскому, – раздельно по слогам выговорил Семен. – Батюшка мой – Акинф Гаврилович Шуба. Его ты встречал уже.
Никиту будто коленом под дых ударили. Вот только что хотел назвать человека другом. А оказывается, что он враг. Зачем тверичу забираться так далеко на закат? Ответ прост. Это тот самый Семка, помочь которому просил старый боярин, заехавший «на огонек» к Горазду. И должен он, как ни крути, постараться завладеть сокровищами рыцарей-крыжаков. Причем не просто завладеть, а опередить московский отряд, отправленный Иваном Даниловичем. А если не получится, то драться насмерть. А он, Никита? Ему нужно догнать дружинников Емельяна Олексича и помочь им. Потому что золото и серебро, которые франки везут на Русь, должны прибыть в Москву. Во что бы то ни стало. И он, Никита, приложит для этого все усилия.
Парня так и подмывало развернуться и уйти. Может быть, даже сказать что-то напоследок. Или плюнуть тверичу под ноги.
Пускай не думает!
А что не думает? Вернее, о чем не думает?
О том, что потратил всю мошну, выданную князем, на выкуп какого-то мальчишки? А мальчишка этот оказался неблагодарным и бессовестным.
Нет, нельзя допустить, чтобы его обвинили, чтобы оставалась плохая память.
Он еще раз поклонился.
– Прости, Семен Акинфович, боярин тверской. Я еще раз благодарю тебя, но ехать с тобой вместе, даже если позовешь, отказываюсь. Я – дружинник московский. Буду делать то, что должен. И пусть будет, что будет. Не обижайся, Семен Акинфович. Если доведется случай свидеться, то мне очень хотелось бы, чтобы мы не стали врагами.
– А можем? – Боярин посерьезнел.
– Это не только от меня зависит.
– Верно. Я тебе, Никита, не враг. Не был и не буду. Мне Вилкас много про тебя рассказывал. Я мог бы предложить тебе вместе ехать. Хоть до Люблина, хоть до Сандомира. Погоди! – упредил он попытку возразить. – Не спорь. Я и сам знаю, что откажешься. Что ж… Не наша вина, что князья между собой грызутся. Не скоро на Руси наступит время, когда одна голова над всеми будет. Как во Франкском королевстве или в Венгерском.
– Что нам за кем-то повторять? Великий князь есть.
– Которого в Орде назначают? А потом другой князь решает, что сам более достойный, везет хану подарки дорогие. И ведь получает ярлык на великое княжение! Не так ли два лета назад Михаил Ярославич с Юрием Даниловичем перед ханом Тохтой соперничали? Да, победил Михаил, так ведь и Даниловичи успокоиться не могут. Что, не так, скажешь?
– Неохота мне с тобой спорить, – пожал плечами Никита. – Голову вам Михаил заморочил. Юрий Данилович – старший внук Александра Невского.