Отряд
Шрифт:
Ребят так никто и не трогал, хотя по всему городу, включая Латинский квартал, естественно, ходили слухи о неудавшемся покушении. Король Генрих - Генрих Наваррский, Генрих Бурбон - казалось, не придал сему происшествию особого резонанса: ну, подумаешь, покушение - одним больше, одним меньше, что же теперь - затаиться, укрыться в Лувре, словно рак-отшельник, и сидеть там до конца своих дней, отказавшись от всех радостей жизни? Но ведь это - та же смерть, только не от пули и кинжала, а от скуки. Потому в Париже по-прежнему гремели балы.
– Ну, как?
– Войдя в комнату, Иван взглянул на
– Замечательно, - улыбнулся тот.
– Все благодаря стараниям Мити. Вот уж из кого получится прекрасный врач! Даже целый профессор.
– Ну, уж ты скажешь!
– засмущался Митрий.
Нормандец состроил уморительную рожу:
– Уважаемый господин профессор, как скоро я смогу танцевать?
– Танцевать?
– Митька ухмыльнулся.
– Думаю, через неделю-другую - вполне.
– О, я вам крайне признателен, уважаемый доктор.
Иван присел на край кровати и пристально взглянул в хитрые глаза раненого:
– Танцевать тебе и впрямь еще рано, Жан-Поль. А вот поговорить - в самый раз.
– Признаться, давно ждал ваших расспросов.
– Нормандец сразу стал серьезным.
– Давайте так - сначала я расскажу все, что знаю, а затем уж вы зададите вопросы, буде таковые возникнут. Идет?
– Идет, - кивнул Иван.
– Давай рассказывай.
Жан-Поль снова улыбнулся и пожал плечами…
Его эмоциональный рассказ оказался весьма познавательным и интересным, и оба - Иван и Митрий (Прохор еще с утра ушел к кузнецу Пьеру) - слушали нормандца затаив дыхание.
Внешнее спокойствие французского государства было обманчивым - король Генрих хоть и примирил враждующие стороны - католиков и гугенотов, - тем не менее по-прежнему вызывал недовольство и тех, и других. Гугеноты были недовольны недостаточными уступками, которые католики, наоборот, считали чрезмерными. Вражда между двумя конфессиями отнюдь не закончилась королевским эдиктом в Нанте, слишком уж долгим и кровавым было противостояние. Гугеноты так и не простили католикам ночь святого Варфоломея, преследования за веру, пытки и костры инквизиции. Католикам тоже было чем посчитаться - поруганные церкви, издевательства, вырезанные от мала до велика городки и деревни. Кровь, с обеих сторон была кровь - и еще неизвестно, с какой стороны ее пролили больше. Наверное, все - одинаково много. Кроме простых католиков и гугенотов имелась и третья сила - аристократия, пытавшаяся влиять на короля в своих интересах. «Дворянство шпаги» частенько бунтовало, желая выжать у власти максимум подачек и привилегий, и не прочь было напугать монарха. Именно это и попросили сделать Жан-Поля некие люди, имена которых он не назвал, будучи связанным данным словом. Верный человек должен был выстрелить из мушкета по окончании мессы, выстрелить вовсе не в короля, и затем скрыться, бросив на видном месте мушкет с еще дымящимся фитилем и распятие, - это должно было послужить хорошим предупреждением Генриху, предостеречь его от слишком больших уступок гугенотам.
– Так значит, просто напугать?
– хмуро переспросил Иван.
– Да-да, - закивал нормандец.
– Именно так! Иначе б я не втянул в настоящий заговор случайных людей - слишком многое было бы поставлено на кон.
– А так, значит, можно?
– Иван постепенно накалялся.
– А мы-то считали тебя другом, Жан-Поль! А ты так подло подставил нас под пули гвардейцев,
– Да никто б на вас не подумал!
– приподнявшись, яростно возразил Жан-Поль.
– Вы же иностранцы! С чего вам лезть в чужие дела? Тем более я был рядом, в толпе, и вывел бы вас прочь потайным ходом… Нет-нет, не возражайте, вывел бы, клянусь святым Дионисием! Я уже пробирался к вам, когда вы вдруг так внезапно исчезли… Я уж не знал, что и думать. Полез на крыши и вот…
Иван с сомнением покачал головой:
– Не знаю, можно ли тебе теперь верить. Кто знает, где бы мы все сейчас были, если б не плащ Рене!
– Рене?
– удивился нормандец.
– А он-то тут при чем?
Русские переглянулись:
– Сказать ему?
– Умоляю, говорите по-французски!
– взмолился Жан-Поль.
Иван еле заметно кивнул.
– Вот что, Жан-Поль, - негромко произнес Митрий.
– Хочу тебе сказать, что незадолго до произошедших событий месье Рене Мелиссье обратился к Прохору с точно такой же просьбой, что и ты - к Ивану! Затеять свалку у определенного дома.
– Что?!
– вскинулся нормандец и тут же, скривившись от боли, осел.
– Значит, и гугеноты тоже… Что ж, следовало ожидать - случай удобный. Так вот кто чуть не попал в короля!
– Ага, так Генриха чуть было не пристрелили?!
– Митрий всплеснул руками.
– Вот так попугали! Ты, кстати, это откуда знаешь, Жан-Поль?
– Заглядывал толстый Робер, я ему сказал, что пострадал на дуэли.
– Робер?!
– не на шутку озаботился Иван.
– А он не донесет?
– Не донесет.
– Нормандец усмехнулся.
– Ничего необычного - не впервой мне случается пострадать на дуэли.
– Ну, ты прямо этот… забияка, бретер!
– покачал головой Митрий.
– Благодарю за лестные слова, - как мог, приосанился раненый.
– Однако что касается гугенотов… им нет никакого смысла убивать короля. Напугать - да, но не убивать. Клан Медичи - католический клан, и вместо малолетнего наследника страной бы стали править католики, да еще самые упертые! Нет, убить хотели не гугеноты…
– Тогда, значит, ваши, католики.
– Католики, - серьезно кивнул Жан-Поль.
– Но - не наши.
– Как это - не ваши?
– удивился Иван.
– А какие же?
– Аристократы!
– негромко пояснил нормандец.
– Потомки и родичи самых известных родов - Конде, Гизов. О, это та еще клоака! Вот они-то как раз и могли рассчитывать усадить регентом своего человека. Постойте-ка… - Жан-Поль внезапно осекся.
– Значит, кроме нас и гугенотов в засаде был и кто-то третий. Он и стрелял на поражение. Не попал - спугнули. Третий… Да, этот дом - больно уж удобное место… Вас больше никто ни о чем не просил?
– Нет, никто!
– поспешно - слишком поспешно - откликнулся Иван. А у самого уже давно засело в голове: Камилла! «Бель анконю». Так вот зачем все, оказывается… У юноши было такое чувство, будто его использовали, как губку - вытереть кровь. Использовали - и выкинули. Верней - не успели. Вспомнился вдруг тот человек в сером плаще, с холодными глазами убийцы. Ох, не зря он так сноровисто махал кинжалом… И если б не плащ…
– Вот что, парни, считайте, что мы счастливо отделались, - откинув со лба волосы, заключил Жан-Поль.
– Я вас втянул - тебя, Иван, - и в этом признаюсь, виноват. Но Мити и Прохора втянул ларошелец Рене. Вы с ним говорили?