Отщепенцы [СИ]
Шрифт:
— Настя, здравствуй.
— Здравствуй, Володя.
— Встретиться не хочешь?
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас.
— Ладно, когда и где? — в голосе девушки радости особенно не ощущалось.
— Я сижу в машине у тебя во дворе.
— Буду через десять минут.
– … Илюша, ты как в воду опущенный, что случилось?
— Ничего, Светик, ровным счетом ничего. День тяжелый выдался.
Женщина посмотрела в усталые, какие-то собачьи-тоскливые глаза мужчины и вышла из комнаты. Минут через пять она вновь вошла. На ней был красивый темно-вишневый домашний халат из китайского шелка, перетянутый широким поясом. Два многоголовых дракона смотрели на Илью вызывающе и грозно, охраняя хозяйку.
— Иди
– … Настя, может поедем ко мне, Кедров поставил кофе и усталым, просящим взглядом посмотрел на девушку.
— Мама будет беспокоиться.
— Предупреди.
— Она не поймет.
— А я? А мне что делать?
— Володя, я же просила не торопи меня..
— Ты полетишь со мной в Нью-Йорк, — неожиданно даже для себя спросил Владимир. "О, Господи, какой Нью-Йорк, что за чушь я горожу, хотя… хотя в этом что-то есть, определенно что-то есть. А ведь есть смысл. Ладно, потом додумаю".
— Куда?
— В Нью-Йорк. У меня там наметились дела.
— В качестве кого?
— Тебе решать.
— Надо подумать.
— Даю три секунды.
— Так много…, - начало было девушка, но наткнувшись на напряженно ждущий взгляд мужчины осеклась.
— Раз, — медленно начал Кедров: "Если она скажет нет, то больше никаких кофейных посиделок," — два, — "это может в прошлых веках аристократы ухаживали за девушками месяцами. Первый месяц — ходили с визитами, второй гуляли по родовому имению, третий — томно пожимали ручку, в четвертый — получали в подарок носовой платок и благовейно утыкали туда свой нос и лишь на восьмой, девятый месяц утыкающийся в платок нос заменялся…более естественным для любви органом. А после свадьбы счастливый муж мог с чистой совестью высморкаться в этот платок".
— Три.
— Лечу.
"Правда при этих девятимесячных родах любви, аристократы, вернувшись к себе после одухотворенных свиданий брали себе на ночь дворовых девок и трахали их. Любовь — любовью, а физиология — физиологией".
— Но сейчас ты отвезешь меня домой.
— Ну естественно, моя радость.
… Драконы с халата, брошенного на стул, бесстрастно смотрели на два человеческих существа, вступивших в упоительную схватку с эросом. В этот день эрос был уж слишком многоголовым. Отрубив одну голову у него через некоторое время вырастала другая, такая же яростная и огнедышащая. И снова мужчина бросался на нее, бесстрашно выставив вперед свой меч. "И воздам каждому из вас…".
… "Любовь любовью, а физиология физиологией", — Кедров решительно распахивал врата восьмидесяти гривенной любви в час. Над вратами значилось: "Салон Афродита".
…Наконец последняя голова Эроса срублена, мужское тело в последний раз содрогнулось, заливая пламя страсти. "И воздам каждому из вас…"
…Владимир удовлетворенно посмотрел на уставшую длинноногую физиологическую отдушину и с горделивой мужской мыслью: "Вот так это делается", чмокнув напоследок свою партнершу, вышел из салона.
— … Милый, если это называется у тебя тяжелый день, то приезжай ко мне всегда в такие дни, женские губы мягко, в последний раз обволокли мужские. Илья мягко отстранил от себя женщину и вышел из квартиры. "И воздам каждому из вас…", — девятка резко рванула прочь от дома.
"… Любовь любовью, а физиология физиологией", — «Опель» легко несся на своих ста пятидесяти лошадях.
17
На
— Владимир, это Илья.
— Здравствуй, Илья.
— Я согласен. Где мы можем встретиться.
— Приезжай ко мне в офис, адрес на визитке.
— Когда подъехать?
— Да хоть завтра, с утра.
— Я буду у тебя завтра в девять.
— Хорошо, жду.
В понедельник, в девять утра Владимиру позвонила секретарша:
— Владимир Сергеевич, к Вам посетитель, Илья Петрович Ромашкин. Говорит что с вами договаривался о встрече.
— Пропусти. В кабинет вошел Илья.
— Садись. Илья сел на предложенный стул, закинув ногу на ногу.
— Итак?
— В течение недели деньги будут перечислены на счета, указанные тобой.
— Что ж. Послезавтра утром в «Вега-Космет» придет несколько договоров, где будет написано примерно следующее. Такая-то фирма высылает сырье для косметической фирмы «Вега-Космет». За это «Вега-Космет» предоставляет этим фирмам ссуду на десять лет под шесть процентов годовых. С выплатой первых процентов через шесть лет. Правильно?
— Да.
— Руки друг другу жать будем?
— Не стоит. Но у меня есть к тебе небольшая просьба.
— Давай.
— Там, внизу, в машине сидит Ирина. Она хотела бы с тобой переговорить. Ты ее примешь? Владимир замер, внутри что-то дрогнуло. Но он быстро справился с собой:
— Ты ей все рассказал?
— Да.
— Ну что ж. Желание дамы для меня закон.
— Пусть заходит.
— Я сейчас ее позову. Ну а так — пока, — Илья вышел из кабинета.
— Катя, сейчас ко мне придет одна женщина. Пропусти ее сразу и свари нам кофе. Ко мне в это время никого не пускать. Ясно?
— Кофе какой?
— По высшему разряду. Через пять минут в его кабинет вошла Ира, Владимир поднялся ей навстречу… Нет, нельзя сказать, что за прошедшие десять лет он ее не видел. Видел. Но то мельком, в проезжающей его машине, то еще где-нибудь, но тоже мельком и издалека или как тогда — упавшую на асфальт. Но вот что бы так, лицом к лицу, глаза в глаза — первый раз. "Ну вот и свиделись, Иришка." — думал Кедров, продолжая смотреть на стоящую перед ним женщину. Десять лет, конечно, прошлись по ее лицу, но слава богу, не тяжелыми кирзовыми сапогами, но, к сожалению, и не мягкими музейными тапочками. На лбу, возле глаз прорезались тонкие ниточки — морщинки. Под глазами легкими припухлостями обозначились мешки, эти безжалостные накопители прожитых лет и пережитых горестей. Да и вообще вся кожа лица, нет, нельзя сказать, что постарела. Она все также была безупречна чиста и гладка. Но исчезло то чувство нежности, шелковистости, то чувство персика, когда так неудержимо хочется гладить и гладить девичью кожу. Она как бы подвсплыла, предупреждая хозяйку — еще пять лет и мелкие, почти незаметные морщинки превратятся в просто морщины, а безупречная гладкость смениться ландшафтом с, мягко говоря неопределенным рельефом: с впадинами, ямками, которые отнюдь не будут ассоциироваться с ямочками на щеках девчонки при ее улыбке. На Ире был надет дорогой, модный, безупречно-строгий, светло-серый деловой костюм. Но Владимир легко представил под ним, под нежным нижнем бельем ее тело. Тело, которое так восхитительно трепетало под его руками десять лет назад. Оно и сейчас сохраняло безупречные пропорции. Но десять лет есть десять лет. Наверняка, некогда плоский живот начал приобретать некоторую округлость, грудь, под тяжестью прожитых лет чуть-чуть «просела», а на ногах, в районе попки безжалостными траками годов прошелся целюлит. Да и саму попку как-то уже и не хотелось так называть. Владимиру вспомнилось Ахматовское: