Отщепенцы
Шрифт:
Он тогда приехал один к Ростовских, чем уже сильно удивил его. Захар не спрашивал позволения или согласия у Яна, он просто твердо объявил о своих намерениях на Инну, права на которые хочет узаконить. Решительно и безапелляционно поставил Ростовских в известность, выразив надежду на то, что их мужские взаимоотношения наладятся, если не ради поиска панибрата в лице друг друга, то ради женщины, которую они оба любят. Надо сказать, Яну импонировало уверенное поведение будущего зятя. Он понимал, что когда-нибудь Инна захочет завести свою семью, и желал лишь одного – чтобы ее спутник оказался достойным волевым человеком, способным ее защитить.
Потом вышли на балкон, Зак с чаем, а Ян с молоком, закурили, и снова Ростовских был удивлен неожиданным поворотом в их беседе. Беркутов спросил, и не просто для галочки, а участливо поинтересовался, как протекает адаптационный период. Поделился своими воспоминаниями, насколько ему тяжело и хреново было и как сильно Инна помогла тогда, сама того не сознавая. Зак предложил свою помощь и поддержку, если понадобится, заверил, что тот может рассчитывать на него в случае чего. В таком доверительном ключе протекала их, окутанная сигаретным дымом, неспешная беседа теплым вечером.
Вот и сейчас, сидя в машине, которая везла его на весь уикенд к берегу озера отмечать столь значимое событие в жизни его любимой сестренки, Яна вдруг посетили мысли о собственной несостоятельности в жизни и как следствие невозможности заведения своей семьи. Кому он такой нужен с его-то темным прошлым?.. хотя… здесь даже, скорее, по-другому – вряд ли ему кто-то нужен, чтобы дожить свой век… Конечно, в старики его рано списывать, но и тридцать шесть начинать жизнь с чистого листа не получится. Потому, он и не рассчитывал на что-то большее, чем просто подруга для тела, такая, чтоб не утомляла пустой болтовней. Чем старше человек становится, тем сложнее сходится с людьми. В его случае это началось без поправок на возраст. Если уж совсем откровенно, он всегда мечтал иметь рядом одну единственную женщину, такую, чтоб понимала его с полуслова, с полувзгляда, но, видно, этим мечтам так и суждено остаться лишь мечтами. Однако довольно об этом. Сегодня праздник Инны, и Ян не собирался портить его своей угрюмой от невеселых мыслей мордой.
Шумное застолье перетекло в не менее веселые шутовские конкурсы и пляски. Все веселились, провозглашали искренние тосты и от души радовались за молодых. Лишь глубокой ночью, когда подвыпившие гости стали делиться на кучки по интересам, Ян смог незаметно для всех выйти на пирс, подальше от громкой музыки и наконец-то, оставшись один, спокойно закурить, пуская струи дыма в темное звездное небо над головой. Докурил, но возвращаться не спешил. Засунул руки в карманы джинсов. Чуть откинул голову назад и вглядывался в темную даль над гладкой поверхностью воды. Тонкие руки обняли его за пояс, и миниатюрное тело прижалось к его спине.
– Тебе невесело. Ты устал, – резюмировала сестра.
– Мне было весело, а теперь устали все, – он успокаивающе погладил ее руки.
– Это точно! Мотоциклисты, они такие – гулять – так гулять! Ничего не делают в полсилы. Ты, кстати, часом, не надумал сесть на байк? – Инна выглянула из-за его плеча, пытаясь разглядеть лицо. Ростовских хмыкнул:
– Это не моё.
– А что твое? – ухватилась девушка за мысль, развивая беседу. Ян раскусил уловку сестры, но не был настроен углубляться в описание своих невеселых дум, посетивших его еще днем,
– Тебе всегда удавалось выведать у меня все секреты. Еще в детстве, когда новогодние сладкие подарки были припрятаны в шкафу, ты умудрялась выпытать у меня, где именно, чтобы тщательно изучить содержимое пакетов и распланировать, какие конфеты съешь в первую очередь, а какие оставишь на потом.
Инна улыбнулась этому воспоминанию:
– А когда мама замечала, что упаковка раздербанена, ты всегда прикрывал меня и говорил, что хотел украсить ее получше, но … увы и ах!
Они предались тем редким счастливым, где-то проказливым воспоминаниям из детства, усевшись прямо на пирс плечом к плечу.
– Ян, я переживаю за нас… Что будет дальше? – вдруг поменяла тему Инна.
– А я, наоборот, спокоен. Ты в надежных руках. Беркутов умрет, но сделает тебя счастливой…
– Этим-то он как раз меня не осчастливит.
– … так что перестань забивать себе голову всякой ерундой и сосредоточься на своей семье.
– А как же ты?
– И я могу сосредоточиться на твоей семье, только вряд ли ты обрадуешься моему вмешательству, – пошутил Ян.
Инна качнулась в его сторону, несильно толкая плечом.
– Ну, правда. Что будет с тобой?
– Хорошо все будет. Даже не сомневайся.
– Я люблю тебя, брат, – девушка положила голову на его плечо.
– И я тебя, маленькая.
– Знаешь, он хороший человек. Он позаботиться обо мне.
– Знаю.
– И любит меня также сильно, как и я его.
– Знаю.
Но на все тихие заверения брата Инна никак не могла отделаться от беспочвенного чувства вины перед ним, будто она предает его, оставляя одного, а сама заводит семью. Предательская слеза скатилась по щеке, она шмыгнула носом.
– Полно тебе, маленькая. Разве так встречают новую жизнь? Ну? – даа… успокоитель из него так себе. Хотя они оба понимали, что Инна переполнена избытком чувств, потому и расплакалась на ровном месте.
Следующий день свадьбы прошел более спокойно: суматошная шумиха сменилась размеренным теплым деньком с посещением бани, купанием в озере и поглощением еды с живого огня.
Прошел почти месяц со дня его посещения деревни, когда Ростовских приехал с бригадой рабочих на грузовике разгребать мусор с участка. На этот раз несколько женщин гораздо старше Софии в черных одеяниях от макушки от пят копошились в огороде. По приезду, он направился к ним представиться – как-то нехорошо будет испугать старушек своим внезапным появлением. Так как не было никакого разделительного забора, он беспрепятственно проник в их огород.
– Приветствую, – поздоровался он с первой попавшейся бабулей. Та испуганно вскинулась на него и чуть ли не шарахнулась. – Я ваш сосед, Ростовских. Пошумлю тут немного, надеюсь, не помешаю, – не получив никакой обратной реакции, он развернулся и ушел. Может у них обет молчания или еще какая мутотень? Ладно. Проехали. У него и так немало работы, чтобы еще гадать о странной реакции на него.
Вывезти весь мусор за раз не удалось, как он рассчитывал. Пришлось работать в два подхода, и пока он ждал возвращения машины, расположился в тени вблизи стоящего дерева на перекус – в этот раз он подготовился. К концу его нехитрого обеда подошла женщина, понятно, в черном. Ян поднялся навстречу в знак уважения.