Отсекая лишнее
Шрифт:
Жизнь постепенно немного успокоилась. Если же применительно к Илье, то безумный шторм, игравшийся с ним, как с лодочкой на высоких волнах, пресытился этим занятием и наконец ушел. Наступило затишье, по началу оглушившие своей пустотой и спокойствием, отсутствием событий.
Он рассказал Кенши и Юки всю-всю правду, не утаил ничего. Перечислил абсолютно все события как видел их и как видел причины их вызвавшие. Не умолчал даже о попытках взлома фонда Тагавы. Конечно, совсем уж в крайности он не впадал и не сообщил японскому семейству, например, об убийствах в Москве или в Исландии, т. е. сделал то, что на все 100 одобрил бы любой искушенный в своем ремесле лжец, а именно — не досказать правду. Выслушав о необычайных способностях Окти и сеансах телепатии, Кенши, казалось, совсем не злился даже на попытки взлома своей компании. В конце концов, ну что можно взять с человека, чей разум контролировался многократно превосходящим сознанием. С хакерским делом, к слову сказать, Илья обещал завязать. Он даже сделал на
Когда расспросы об удивительном пленении наконец закончились, Кенши рассказал к чему привело то самое столкновение трех флотов на море, едва не переросшее в полномасштабную войну.
На самом деле конфликт прекратился очень скоро, можно сказать, практически сразу после первых залпов и жертв. Весь мир был очень рад этому событию — оно и понятно, мало кто хотел бы новой мировой войны. Мир был рад с одной стороны, но с другой никто не понимал, почему все закончилось столь малой кровью и так сказочно быстро, а главное почему это вообще началось. Теперь-то было ясно, хоть и верилось в это с большим трудом и не до конца. Тогда же тот внезапно разыгравшийся бой представлялся абсолютно хаотичным, никому не ясным и не нужным черным лебедем, который не понятно как и откуда взялся. Да, напряженность, да, якобы, ученья, понадобившиеся резко всем и в одном месте, но стрелять боевыми-то было зачем? Теперь это наконец-то улеглось в голове старого японца, за что Илье он был бесконечно благодарен. Но самым главным итогом того морского боя было то, что правительство его родной страны сменило политику в отношении России вместе с ее амбициозными арктическими изысканиями и дало фонду Тагавы зеленый свет для работы, разом вытащив все вставленные до этого палки в колеса. Америка же к удивлению всего мира, признала свою ошибку, извинилась за несанкционированный запуск ракет, списав это на системный сбой, вызванный пока что непонятно чем (ведется расследование), и как бы самоустранилась от всех крупных мировых событий. Надолго ли — большой вопрос, но пока дышаться стало ощутимо легче. Разумеется, такие успехи немыслимы без минусов, без той самой пресловутой ложки дегтя или другой стороны медали (сравнение можно выбрать по вкусу). В случае добычи S-Fuel, такой темной стороной стали растущие, как грибы после дождя, экологические проблемы. В данный момент, например, по всей арктической зоне фиксируются выходы крупных пачек метана прямо в океан. Источник проблемы пока найти не удалось, но норвежские друзья обещали этим заняться, и в самом скорейшем времени решить вопрос — все-таки опыта в налаживании экологичности и безотходности им было не занимать. Ясное дело, такой альтруизм не возник на пустом, бесплатном месте. Ну а что, пока старший звездно-полосатый брат залечивает раненое эго, нужно ловить момент.
Таким образом, короткая поговорка «все к лучшему», которая есть абсолютно в любых языках, в очередной раз на все сто оправдала себя.
Неторопливо шло время. Илья и Юки все еще оставались в Японии. Конец ноября, серый и хмурый утонул в дождях, унеся с собой по лентам дорог и водостокам последнюю листву, что еще оставалась на деревьях. В это промозглое сырое время влюбленные почти не расставались, наверстывая дни, проведенные в вынужденной разлуке. В предрождественской и предновогодней суете прошел декабрь. Праздники справили по-семейному, в кругу родных и близких друзей клана Тагава. Девушка наконец-то рассказала Илье, о чем он всегда хотел, но боялся спросить — о своей матери. Рассказала то немногое, что знала сама. Юки была дочерью испанской журналистки, которую занесло в страну восходящего солнца по работе в начале двухтысячных. Никому не обязанный, вечно разгульный и вольный случай, свел их с Кенши, но о своей беременности испанка узнала лишь когда вернулась из командировки домой. Ребенок в планы молодой горячей южанки на тот момент не входил и Кенши был поставлен перед ультиматумом: либо ребенок отправиться в испанский детдом, либо отец может забрать его, если, конечно, хочет. Тагава без раздумий прилетел в Испанию за девочкой, он бы с удовольствием увез ее просто так, безо всякого ультиматума. Тайны из происхождения маленькой наследницы отец никогда не делал и обо всем честно рассказал, едва девочка научилась говорить и стала задавать вопросы о маме. Такая шокирующая для многих детей новость была воспринята маленькой Юки на удивление просто и спокойно, с почти пугающим фатальным стоицизмом. Но, тем не менее, больше о маме Тагава-чан не спрашивала ничего и никогда. Этот факт по началу радовал, но с возрастом все больше пугал и волновал ее отца, ведь девочка, лишенная материнской любви, росла оторвой и безбашенной авантюристкой, а навязанное им дорогое воспитание только лишь загоняло вглубь эту проблему, сжимая ее как пружину, готовую распрямиться от малейшего страгивающего импульса.
Когда девушка рассказала все это, она улыбнулась, обняла Илью и добавила, что теперь ее отец очень рад, ведь она все-таки смогла полюбить правильного человека, а значит про его опасения можно наконец-то забыть.
После новогодних праздников, на каникулах, когда Кенши-сан утряс все свои рабочие моменты и маховик дерзких арктических разработок наконец-то набрал ожидаемый ход, было решено всем втроем отправиться на горнолыжный курорт на Хоккайдо, в местечко Русуцо. Кенши показалось знаковым поехать именно туда, ведь с ними русский, а значит сама Аматерасу велела отправиться в место, с таким же корнем.
Когда волшебное время на горнолыжных склонах пролетело,
Пагода находилась в самом конце долгой пологой поляны, на которой в несколько рядов уходили вдаль могильные плиты. Участки с надгробьями отгораживали друг от друга невысокие каменные заборчики. На каких-то не было ничего, на других одиноко, невысоко от земли возвышалась каменная же скамейка, на некоторых, в дополнение к этому, были небольшие жертвенные столики и алтари, крытые стеклом, со свечкой внутри. Все это казалось вот-вот готово было растаять в тумане. Пятна света фонарей выхватывали из неверной мглы небольшие сферический участки, за границей которых молочно мерцал туман, чтобы дальше снова разойтись очередным светлым кругом. Это чередование света и пустоты уходило вдаль, постепенно соединяясь в одну точку в перспективе. Над всем этим, восходящими ярусами крутых черепичных скатов, неярко и спокойно, высвечивалась из мглы башня пагоды. Вокруг кроме них троих не было ни души.
Медленно шли трое людей сквозь туман. Кенши чуть спереди, благоговейно осматриваясь по сторонам, вбирая в себя всю красоту окружающего мира, как могут, пожалуй, только японцы. Юки и Илья шли чуть позади, сплетя пальцы рук и тесно прижавшись плечами. Они шепотом говорили о чем-то своем, смешном и неважном, стараясь не мешать впереди идущему. Пагода с каждым их шагом все отчетливее проступала, обозначая свои контуры и цвета, по капле отвоевывая их у туманного марева. И вот, когда семейная процессия была примерно на середине кладбища, туман выплюнул из себя четвертую человеческую фигуру. Этот четвертый материализовался будто из неоткуда, не выдав себя ни шорохом, ни вздохом, ни другим каким-либо звуком или действием. Выступив справа от центрального ряда могил, по которому шла троица, он оказался между Кенши и парой. Тагава-сан повернулся навстречу незнакомцу, видимо уловив того краем глаза и слегка согнулся в вежливом поклоне. В этот же момент на неожиданного гостя посмотрел и Илья. Это был неброско одетый мужчина в кожаной куртке и толстовке, капюшон которой закрывал голову. Сердце фрилансера ёкнуло и замерло на секунду. Это куртка отдалась в голове каким-то старым, почти выцветшим и стершимся воспоминанием, да и осанка человека была почему-то знакомой. Время растянулось. Секунды по ткани пространства потекли как застывающая смола. Словно в замедленной съемке, одной рукой мужчина скинул капюшон с лица, а другой достал черный пистолет с глушителем из-под своей куртки. Кенши как раз поднял лицо и расцепил руки, заканчивая приветственный поклон. Выражение лицо его не успело измениться. Пуля легко прошила лобовую кость и вышла, выломав из затылка крупный осколок черепа. Японец упал на холодную землю с застывшей улыбкой и добрым счастьем в глазах. Бросив короткий взгляд на окаменевшую от шока пару и убедившись, что те не опасны, киллер посмотрел на бездыханную жертву и добавил еще два выстрела в грудь.
Когда дело было сделано, мужчина средних лет, с короткой стрижкой темных волос и совершенно неприметной для европейца внешности в упор посмотрел на Илью и осклабился.
— Ну здравствуй, Илюша. Только не говори, что не узнал меня, это было бы слегка обидно. Все-таки, — он поводил пистолетом по воздуху, выписав круг, — ты обязан мне жизнью, а теперь вот и работу пришлось за тебя заканчивать.
Все это было сказано по-русски.
— Ну что же ты, Илюша? После всего пережитого ты не должен впадать в состояние шока вот так вот запросто, — продолжал русский, прищелкнув пальцами.
Юки упала на колени и с выражением застывшего на лице ужаса не могла поверить в то, что видели сейчас ее глаза.
— Ты Сергей? — тихим голосом, стараясь не выдать страх, наконец нашел в себе силы ответить фрилансер, — тогда, в Москве…
— Браво! — крикнул Сергей и обозначил аплодисменты, несильно похлопав свободной рукой по ручке пистолета, — давненько не виделись, да?
— Зачем… Зачем ты это сделал?
— Ну как же! — воскликнул русский, — а наше дело? То, что было поручено тебе и то, что ты по всей видимости уже не собирался исполнить, так?
Он ткнул пистолетом по направлению хакера, подошел чуть ближе и продолжал:
— Я конечно абсолютно не понимаю, как тебе это удалось, и почему великий позволил тебе уйти из-под своего контроля. Но сейчас это не важно. Я здесь, и я сделаю то, что суждено.
Илья горько смотрел на преданного делу своей организации адепта и понимал насколько неизбежным было что-то подобное. Эйфория хэппи-энда, мнимого счастливого финала затуманила разум, притупила осторожность, и триллер со счастливым концом прямо на его глазах оборачивался страшной драмой.