Отсекая лишнее
Шрифт:
Скорей всего этот необратимый процесс начался еще раньше, просто Илья не мог найти смелость признаться себе в этом. Одновременно с ростом плода в утробе, росла и отчужденность матери, будто бы она проваливалась прочь из мира: живого мира красок, радости и действий, куда-то в черную дыру, лежащую за горизонтом событий, туда где душа перестает быть подотчетна разуму. Она не могла этого объяснить, да и не пыталась особо. Возможно потому, что была уверена — это невозможно понять никому кроме нее, а может и сама толком ничего не понимала.
Именно тогда и возникло предчувствие, что их скорое расставание неизбежно. То самое предчувствие, что однажды поселившись в человеке, растет
Несколько месяцев потребовалось Илье, чтобы примирить себя с этой мыслью, принять ее, но, когда Джину вот-вот предстояло появиться на свет он был готов. Спокойно, без ругани и лишних слов, обсудив лишь немногие технические моменты, прежде влюбленные, которые когда-то были уверены, что нет и не может быть смысла в раздельном существовании, расстались. Юки вернулась на родину и пропала со всех радаров.
Их ребенок — Джин Бельштейн получился. Именно так, просто получился и все тут, лучше не скажешь.
Илья посмотрел на сына, сосредоточенно полирующего маленькой тонкой ручкой и так идеальную стену башни песчаного замка, что высотой своей уже превосходил сидящего на попе маленького мальчика. Черноволосый, больше с европейскими чертами лица, но с по-азиатски раскосыми, удивительно синими глазами, маленький архитектор встал и принялся медленно расхаживать вокруг своего творения, критически осматривая то с разных сторон и ракурсов. Глядя на сына, бывший хакер подумал про себя полушутливо, что если вдруг у его отпрыска что-то не получится с учебой, то всегда можно будет пристроить его в модельный бизнес. Там подобный типаж вмиг оторвут вместе со всеми конечностями. Но пока думать об этом было рано, да и вряд ли такое могло случиться, учитывая гены паренька.
Илья специально не стал переименовывать сына попроще: в Сергея, например, или Виктора, или не дай бог в Александра, численность которых по его наблюдениям, ну никак не хотела снижаться. Он полагал, что неординарная внешность и происхождение заслуживают и неординарного имени. Ну а если, его сына, чего доброго, потянет к другой половине своих корней — на восток, то пусть и там он тоже будет своим.
Океан снова зашумел, подарив берегу очередной белопенный поцелуй. Песчаный замок Джина стоял на самой кромке прибоя, но мальчика казалось это нисколько не волновало. Не взирая на подбирающееся близко, пульсирующее море, он продолжал заниматься своим делом. А Илья продолжал любоваться сыном, отхлебнув еще немного холодного напитка.
Редкий ребенок не слышал от своей матери, что он один в один копия своего мерзкого папаши. Сам компьютерщик неоднократно слышал подобные отсылки к своему отцу. Но сейчас, как и многие разы до этого, глядя на сына, он видел в нем если не копию, то уж точно сосуд, вобравший в себя и хранящий форму своей родительницы. Да это был мальчик и поэтому, по определению он не мог быть точной копией матери, все-таки мужественность накладывает отпечаток, но схожесть внутренняя или, если так можно сказать, дух, прослеживался четко. Очень часто, глядя на Джина, Илья чувствовал перед собой его мать. Юки жила в выражении его глаз, озорным огнем вспыхивая в их синей глубине, в интонациях и обертонах его высокого детского голоса, даже предложения мальчик очень часто формулировал так, как по мнению Ильи, сказала бы Юки.
Но что же со всеми этими тайнами, орденами и древними всесильными созданиями? А ничего. То есть, разумеется, вряд ли все это испарилось и пропало с планеты,
Тогда, почти 6 лет назад, Юки действительно обанкротила фирму, сделав это с гениальной быстротой и эффективностью. Несмотря на шокированный ее решением совет директоров и финансовый отдел, девушка объявила о своем решении вложиться в заведомо проигрышный проект. Чем конкретно это было, Илья уже не помнил, вроде бы какая-то русская пирамида, из тех, что предлагают по 10 % прибыли ежедневно. Должно быть они, тогда не веря своему счастью, спешно пытались решить в какой же именно офшор эмигрировать, сорвав настолько небывалый куш.
После того, как капиталы детища покойного Кенши пошли прахом, и пара (тогда еще пара) переехала в Москву, влияние чего-бы то ни было паранормального, тайного и оккультного было стерто из их жизни начисто.
После ухода матери, отец и сын часто путешествовали. Фрилансер начал брать Джина с собой, как только ему исполнилось 4. До этого часто приходилось отдавать сына на откуп Инны Исааковны, что той было только в радость. Илья специально выбирал для поездок места у Океана. Только теперь он не бежал сюда от приевшейся, скучной действительности. Теперь он лишь хотел показать сыну любимую стихию и напитать его силой и здоровьем, что несут могучие соленые волны. После рождения Джина с глаз словно спала серая пелена, показав мир в том свете, в котором он и был задуман для восприятия человеком. Не было больше ничего лишнего, одна лишь гармония и ощущение смысла.
Океан все так же покрывал 70 процентов планеты, как и бесчисленные миллионы лет до этого. Огромный его хозяин, вероятнее всего, точно так же жил где-то там, на немыслимой глубине. Однако, казалось, он совсем забыл про завербованного им когда-то отчаянного хакера, задвинув того обратно, в один ряд со всеми остальными людьми.
«Ну и слава богу!» — с облегчением подумал про себя Илья и сделал еще глоток. Облегчение теперь всегда приходило вместе с мыслями о недалеком прошлом. А еще по телу пробегала мелкая электрическая судорога, на короткий миг запрещавшая дышать. Попробуйте пройти по узкому скалистому утесу через пропасть, и на другой стороне задумайтесь, что было бы с вами, если бы вы сорвались. Представили? Примерно так и чувствовал себя Илья всякий раз, когда воспоминания настигали его.
Подул холодный ветер, заставив посмотреть на синюю волнующуюся поверхность. Песчаное творение на берегу медленно высыхало, меняя оттенок с коричневого на светло желтый. Некоторые бастионы сооружения начали разлетаться тонкими струйками, повинуясь напору внезапно окрепшего ветра.
Внезапно природную гармонию нарушил резкий и звонкий удар стакана о стеклянный столик. Илья вскочил на ноги и помчался к океану. Любой отец поступил бы так, если б увидел, что его чадо стоит по грудь в воде и волны вот-вот захлестнут его с головой. Но Джин не просто стоял, он шел, шел прямо в белые пенные буруны, которые с радостью готовы были принять его и плескались уже у самой шеи.
— Сынок! Стой! — перекрикивая волны и шум прибоя, ворвался в океан Бельштейн старший.
Несколько гребков, широких шагов и он ухватил сына подмышки, поднял как можно выше и поспешил вынести на сушу.
— Он зовет меня, папа, — негромко сказал Джин.
Илья остановился по колено в воде, ему хотелось ослышаться. Встряхнув головой, механически он сделал несколько широких шагов и вынес сына из воды. Пройдя еще немного по мокрому песку, отец наконец поставил мальчика, опустился перед ним на одно колено, внимательно посмотрел в глаза и озабоченно спросил: