Отшельник

Шкенёв Сергей Николаевич

— А что, прямо в лесу и живут?

— Чёрт их знает, Андрюша, может быть и в лесу.

— Тогда понятно.

— Что понятно?

— Зачем им соль. Грибы на зиму заготавливают.

— Возможно, — согласилась Полина Дмитриевна. — Места там грибные. Ты их не гоняй если встретишь, ладно? Безвредные бомжи и всегда трезвые.

— Постараюсь, — заверил Самарин. — Как себя вести будут.

Погасли стопари впередистоящего автобуса и Кукушкин, затушив сигарету в карманной пепельнице, запрыгнул в машину.

— Едем дальше?

— Твои

бы слова, да богу в уши, — откликнулась Полина Дмитриевна. — Сейчас опять встанем.

— Ползти будем, но без остановок, — возразил Вадим. — Навигатор показывает… Кстати, дядя Андрей, я тебе классный спутниковый навигатор купил.

— Зачем он мне?

— Чтобы в лесу не заблудиться.

— Я не собираюсь блуждать по лесам.

— Но ружьё взял?

— Не оставлять же его квартирантам?

— Вот и я про то! Охотники, они народ азартный, забредёшь чёрт знает куда, а вернёшься по навигатору. Спасибо ещё скажешь.

— Когда пригодится, тогда и скажу.

— Договорились, — кивнул Кукушкин.

Племянник не зря отличался пунктуальностью — как он и обещал, к Гороховцу подъехали ещё в темноте, а когда свернули с дороги, ведущей к Нижегородской области, и упёрлись в покосившийся указатель с почти незаметными буквами, уже вставало солнце. Правда, Кукушкин своей точностью остался недоволен.

— Нам ещё до грунтовки час пились.

— Ты же про шесть километров говорил, — удивился Андрей Михайлович. — Со скоростью пешехода собираешься ехать?

— По-другому здесь нельзя, — пожал плечами Вадим и надавил на газ.

Совсем чуть-чуть надавил, но этого оказалась достаточно, чтобы новенькая Ауди клюнула носом в ямку и проскрежетала защитой картера по асфальтовой кочке.

— Мать… — коротко прокомментировал Самарин. — Как здесь вообще ездят?

— На моей Ниве пролезешь без проблем, — заверила Полина Дмитриевна. — Не забирать же её в Москву? Да и права у меня забрали.

— За что?

— Потому что козлы!

Кукушкин засмеялся и объяснил:

— Не обменивают. Не верят, что это её права.

— Паспорт бы показала.

— Я показывала, — вздохнула Полина Дмитриевна. — Только там фотография двадцатилетней давности, и они тем более не поверили. Разве не козлы?

— А от пенсионного фонда она вообще скрывается, — опять засмеялся Вадим.

— Скрываюсь, — не стала отнекиваться бабушка Поля. — Там вообще одни ублюдки, которых давно заждались петля и стенка.

— Репрессии нужны?

— Нужны, но при нашей власти все патроны и верёвки разворовали. Сталина на них нет!

Самарин не дал втянуть себя в политическую дискуссию, потому что по личному опыту знал — ничем хорошим они не заканчиваются. Обязательно все разругаются вдрызг, даже если придерживаются более-менее похожих взглядов. Да и как можно говорить о чём-то, если мысли заняты лишь одним — только бы лакированная немецкая драндулетка не развалилась на суровых русских дорогах.

Однако Полина Дмитриевна

не успокоилась и продолжила ругать нынешнюю власть, но уже вполголоса, а потом торжествующим тоном объявила:

— А в гробу я видела этих гаишников! И в деревне они мне не указ.

Кукушкин посмотрел на бабушку в зеркало заднего вида, и уточнил:

— Хочешь сама за руль?

— На твой лайбе не поеду, не люблю автоматические коробки. Прогуляюсь за Нивой, а вы с Андреем меня подождёте.

— Дойдём, — попробовал возразить Самарин.

— С сумками и рюкзаками дойдёшь? Ты же упадёшь на первом же километре, — засмеялась Полина Дмитриевна, и злорадно добавила. — Пенёк старый.

Ревущая прогоревшим глушителем Нива отчаянно заскрипела стертыми тормозными колодками, как бы намекая, что слова Вадима о капитальном ремонте не совсем соответствовали действительности. И ещё она юзом развернулась по мокрой от росы траве на лысых покрышках.

Кукушкин в ответ на вопросительный взгляд сделал удивлённое лицо:

— Три года назад всё было в норме.

— Она и сейчас как новенькая! — похвалила машину Полина Дмитриева и заглушила двигатель. — Приехали.

Андрей Михайлович еле слышно матерясь и громко похрустывая суставами выбрался с заднего сиденья, с трудом разогнулся, и осмотрелся.

— А неплохо, в самом деле.

Единственная улица Любимовки упиралась в старицу Клязьмы, и огороженный слегка покосившимся забором из потемневшего горбыля участок Полины Дмитриевны был последним справа, выходя восточной границей на самый берег. Над забором выглядывала знакомая по фотографиям шиферная крыша, кое-где украшенная зелёными клочками мха. На воротах висел ржавый замок, помнивший ещё русско-турецкую войну.

— Открывай, ты теперь здесь хозяин, — Полина Дмитриевна протянула Самарину внушительного размера ключ. — Кошку бы запустить в первую очередь, но чего нет, того нет. Потом Вадим пару штук привезёт.

Андрей Михайлович представил себя в компании двух кошек и вздрогнул:

— Лучше черепаху, она линять не будет.

От ворот к крыльцу вела вымощенная дубовыми кругляшами дорожка, достаточная для проезда машины. Интересно, сколько же времени потрачено на распил этих деревяшек? И ещё они явно выварены в олифе от сырости и гнили. Колоссальный труд!

— Нравится? — Полина Дмитриевна притопнула ногой. — Те самые бомжи и сделали?

— Дорого обошлось?

— От денег отказались. Отдала два пилы, топор, восемь кило соли и ящик ржавых гвоздей. И знаешь, Андрей, рожи у них были такие, будто они развели меня как последнюю лохушку.

— Хм… слова у тебя какие…

— А что, чай телевизер смотрю.

Деревянная дорожка заканчивалась большой площадкой перед крыльцом, и уже от неё, огибая клумбы и буйные кусты малины, шли тропинки из таких же кругляшей к бане, к сараю, к огромной поленнице, и тянулись за дом в сторону огорода. Но на огород Самарин не пошёл.